Деньги, банковский кредит и экономичские циклы
Шрифт:
После Кантильона и до Юма нет никаких сколько-нибудь значимых упоминаний о банковской деятельности, за исключением интересных экскурсов в денежную теорию, имеющихся в работах Тюрго, Монтескье и Галиани [633] .
Мысли Давида Юма (1711–1776) по денежной теории встречаются в трех небольших, но подробных и хорошо освещающих проблему эссе: «О деньгах», «О проценте» и «О торговом балансе» [634] . Особое внимание заслуживает опровержение Юмом меркантилистского заблуждения Джона Ло посредством доказательства того факта, что количество денег в обращении не связано с уровнем экономической активности. Юм отмечает, что количество денег в обращении совершенно не важно и воздействует только на тенденцию номинальных цен, как это установлено количественной теорией денег. Он пишет:
633
Фердинандо Галиани шел по пути, проложенному Даванцати и Монтанари. Его работы, включая Della moneta, не уступают работам таких авторов, как Кантильон и Юм.
634
Эти эссе были перепечатаны в отличном издании Фонда свободы (Liberty Fund), вышедшем в серии «Классики свободы» (Liberty Classics). См.: Hume, Essays: Moral, Political and Literary, pp. 281–327. [Русск. пер.: Давид Юм. Опыты. Иеремия Бентам. Принципы законодательства и другие работы. Москва, 1896. Издание К. Т. Солдатенкова, серия «Библиотека экономистов», вып. V. В этот сборник вошли экономические работы Юма: А). Опыты: О торговле; О деньгах; О проценте; О торговом балансе; Письмо Давида Юма к Джемсу Освальду по поводу опыта о торговом балансе; О зависти в торговле; О налогах. Б). Из переписки Юма с Тюрго по вопросу о налогах: Письмо Юма; Ответ Тюрго; О государственном кредите. Далее этот сборник обозначается: Юм Д. Опыты, М., 1896. — Прим.
«Рассматривая какое-нибудь государство в нем самом, мы заметим, что большее или меньшее количество денег, находящихся в нем, не имеет никакого значения, потому что цена товаров всегда пропорциональна количеству денег» [635] .
Вместе с тем Юм наряду с ошибочным утверждением о том, что количество денег не важно, делает и верное — о том, что увеличение и уменьшение количества денег в обращении оказывают весьма существенное воздействие на реальную экономику, поскольку эти изменения влияют прежде всего на структуру относительных цен, а не на «общий» уровень цен. В действительности обладателями новых денег становятся конкретные купцы и предприниматели (так же, как в случае уменьшения денежного предложения, первые последствия в форме падения продаж проявляются не для всех сразу, а сначала лишь для некоторых продавцов). Именно так начинается искусственный бум (или спад), имеющий далеко идущие последствия для экономической активности. Юм пишет:
635
См.: Юм Д. О деньгах // Юм Д. Опыты. М., 1896. С. 20. Даже сегодня это положение Юма неизвестно ряду признанных экономистов. Как пишет Луис Анхель Рохо:
«С общественной точки зрения реальные денежные остатки, принадлежащие публике, должны находиться на уровне, при котором общественная предельная полезность денег равна общественным предельным издержкам на их производство — издержкам, которые в современном мире чрезвычайно малы. С индивидуальной точки зрения совокупные реальные денежные остатки достигнут уровня, при котором их частная предельная производительность, которую мы, для простоты, полагаем равной их общественной предельной производительности, равна частным издержкам упущенных возможностей держания богатства в денежной форме. Если публика определит — опираясь на личные мнения — некий уровень реальных денежных остатков, которые она считает нужным поддерживать, то фактическое количество денег на руках будет меньше, чем то количество, которое является идеальным с общественной точки зрения».
В этом пассаже Рохо не только трактует деньги так, как будто они являются фактором производства, но и демонстрирует непонимание того факта, что деньги отлично выполняют свои индивидуальные и общественные функции безотносительно к их общему количеству. Как говорил Юм, любое количество денег является оптимальным.
«По моему мнению, только в течение этого промежутка между увеличением количества денег и повышением цен увеличение количества золота и серебра благоприятно для промышленности» [636] .
Юм не располагал теорией капитала, которая могла бы подсказать ему, каким образом искусственное увеличение количества денег наносит ущерб производственной структуре, провоцируя спад, который представляет собой неизбежное изменение экономической динамики на обратное по сравнению с начальным эффектом, производимым этим увеличением. Несмотря на отсутствие у него такой теории, Юм интуитивно правильно оценивал этот процесс и выражал сомнение в том, что кредитная экспансия и выпуск бумажных денег обеспечивают долгосрочные преимущества.
636
Юм. О деньгах//Юм. Опыты. М., 1896. С. 25.
«Это обстоятельство и заставило меня усомниться в пользе банков и бумажного кредита, которые обыкновенно считаются безусловно выгодными для всякой нации» [637] .
Поэтому Юм осуждал кредитную экспансию вообще и частичное резервирование в частности и, как было показано в главе 2, настаивал на соблюдении требования 100 %-ного резервирования в банковском деле. Юм заключает:
«Но искусственное увеличение этого вида кредита никогда не может быть выгодно для торговой нации; напротив, оно приносит ей вред, ведя к увеличению количества денег сверх их естественной соразмерности с трудом и товарами, а следовательно, и к повышению цен в ущерб купцу и мануфактуристу. С этой точки зрения надо признать, что самым полезным банком был бы тот, который запирал бы в кассу все получаемые им деньги и никогда не увеличивал бы количества денег, находящихся в обращении [это случай Амстердамского банка], как делают банки, вкладывающие известную часть своих капиталов в торговлю» [638] .
637
Там же. С. 22 (курсив мой. — У. де С.).
638
Там же. С. 23. (В русском издании упоминание Банка Амстердама отсутствует. — Прим. перев.)
Таким же ценным является эссе Юма «О проценте», полностью посвященное критике меркантилистской (а сегодня кейнсианской) концепции, согласно которой между количеством денег и процентной ставкой существует связь. Довод Юма звучит следующим образом:
«В самом деле, предположим, что в одну ночь в карман каждого гражданина Великобритании каким-нибудь чудом опущено по пять фунтов стерлингов; это более чем удвоило бы количество денег, которое в настоящее время обращается в государстве. Между тем ни на другой день, ни в последующие дни число заимодавцев не увеличится и такса процентов не изменится…» [639]
639
Юм. О проценте//Юм. Опыты. М., 1896. С. 41.
Согласно Юму влияние денег на процентную ставку является всего лишь временным (иными словами, краткосрочным). Оно проявляется в момент, когда количество денег увеличивается вследствие кредитной экспансии и запускается тот процесс, который по своему завершению приводит процент к его первоначальной ставке. При превышении числа кредиторов над заемщиками, «такса процентов падает, и притом тем быстрее, что владельцы этих больших капиталов не находят в своей стране никакого торгового или промышленного занятия и не могут иначе эксплуатировать свои деньги, как путем отдачи их под проценты. Но когда нация переварит эту новую массу золота и серебра и деньги обойдут все государство, тогда тотчас восстановится прежнее положение вещей, потому что и землевладельцы, и новые капиталисты, ведя праздный образ жизни, тратят больше, чем получают доходов, и первые с каждым днем входят во все большие долги, а вторые расходуют свой капитал до тех пор, пока не исчерпают его совершенно. В стране может еще находиться все прежнее количество денег, и оно может обнаруживать свое действие в повышении цен, но так как крупных капиталов уже не существует, то восстановится прежнее несоответствие между количеством заимодавцев и числом лиц, нуждающихся в займе, и, следовательно, норма процентов снова начнет возрастать» [640] . Два кратких очерка Юма являют собой образец самого сжатого корректного экономического анализа, который только можно обнаружить в литературе. Остается только гадать, насколько изменились бы экономическая теория и социальная реальность, если бы Кейнс и ему подобные авторы в самом начале своей деятельности прочли бы и поняли эти важнейшие выводы Юма, выработав у себя иммунитет к обветшалым меркантилистским идеям, которые, появляясь вновь и вновь, всякий раз воспринимаются как нечто новое [641] .
640
Там же. С. 50.
641
Хайек рассказал о поразительных пробелах в знаниях Кейнса по истории экономической мысли, а именно в теориях денег, разрабатывавшихся английскими авторами XVIII–XIX вв. Хайек замечает, что будь познания Кейнса более глубокими, мы во многом были бы избавлены от той степени интеллектуальной деградации, которая стала следствием принятия кейнсианских доктрин. См.: F. A. Hayek, «The Campaign against Keynesian Inflation,» in Hayek, New Studies in Philosophy, Politics, Economics and the History of Ideas, p. 231.
По сравнению с Юмом вклад Адама Смита [в теорию денег и банковского дела] представляет собой, по большей части, очевидный шаг назад. Смит не только явным образом высказывался в пользу бумажных денег и банковского кредита, но и открыто поддержал практику частичного резервирования. Действительно, Смит пишет: «Все, что может банк по всем правилам ссужать какому-то купцу или предпринимателю, не есть полный капитал, с которым последний ведет дело, и даже не сколь-нибудь значительная часть этого капитала, но только та его часть, которую он в противном случае был бы вынужден держать без употребления, притом в наличных деньгах, чтобы производить текущие платежи» [642] . Единственное ограничение, которое Смит налагал на предоставление ссуд против вкладов до востребования, состояло в том, что банки должны обращаться с этими вкладами «благоразумно», поскольку, если они будут действовать неосторожно, они потеряют доверие потребителей и разорятся. Как и в случае с теми схоластами Саламанкской школы (Молина и Луго), которые были наиболее близки по своим взглядам к позднейшим представителям банковской школы, Смит нигде не определяет критерия, на основании которого он считает операции «благоразумными». Он так и не понял, какой разрушительный эффект временная кредитная экспансия оказывает на производственную структуру (в той мере, в какой она превосходит размер добровольных сбережений) [643] .
642
Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Наука, 1993. С. 436 (курсив мой. — У. де С.). Об эволюции взглядов Смита на банковское дело см.: James A. Gheriry, «The Evolution of Adam Smith’s Theory of Banking,» History of Political Economy 26, no. 3 (Autumn, 1994): 423–441.
643
Как отмечал Эдвин Вест, Перлмен считал, что Смит был осведомлен о проблеме расширения кредита за пределы, соответствующие величине добровольных сбережений, хотя ему и не удалось разрешить противоречие между положительной оценкой им частичного резервирования и сформулированным им же верным тезисом, согласно которому положительный эффект для экономики имеют лишь те инвестиции, которые финансируются из добровольных сбережений. См.: Edwin G. West, Adam Smith and Modern Economics: From Market Behaviour to Pubic Choice (Aldershot, UK: Edward Elgar, 1990), pp. 67–69. Педро Шварц указал, что «для выражения своих взглядов на банковское дело и бумажные деньги Адам Смит не нашел столь же ясных формулировок, как это удалось Юму» и что в действительности «он ввел в заблуждение ряд своих последователей… не всегда определяя институциональные предпосылки своих выводов». Он же пишет о том, что Адам Смит знал о бумажных деньгах и банках гораздо меньше Джеймса Стюарта, заключая:
«Некоторые оценки Смита, вероятно, проистекают из его знакомства с книгой Стюарта „Политическая экономия“».
В период после Адама Смита наиболее значительными исследователями банковской деятельности были Генри Торнтон и Давид Рикардо. В 1802 г. Торнтон, сам будучи банкиром, опубликовал примечательную книгу по денежной теории: «Исследование природы и последствий бумажного кредита в Великобритании» (Ап Inquiry into the Nature and Effects of the Paper Credit of Great Britain) [644] . Торнтон весьма точно проанализировал воздействие, оказываемое кредитной экспансией на цены на разных стадиях производственной структуры. Он даже установил, что, когда ставка по банковским кредитам ниже «средней нормы прибыли» компаний — получателей этих кредитов, имеет место необоснованная эмиссия векселей, запускающая инфляцию и в долгосрочном периоде вызывающая спад. Интуиция Торнтона позволила ему предвосхитить не только теорию естественного процента, впоследствии разработанную Викселлем, но и во многом выводы о природе экономических циклов, сделанных в рамках австрийской школы [645] .
644
°См. издание этого сочинения под редакцией и с предисловием Ф. Хайека: Непгу Thornton, Ап Inquiry into the Nature and Effects of the Paper Credit of Great Britain (New York, 1978).
645
См.: F. A. Hayek, Collected Works, vol. 3: The Trend of Economic Thinking, pp. 194–195.
После Торнтона наиболее достойная внимания работа была написана Давидом Рикардо, который подобно Юму не доверял банкам. Рикардо может быть назван официальным прародителем английской денежной школы. Рикардо решительно осуждал злоупотребления, совершавшиеся современными ему банкирами и, в частности, выражал негодование по поводу ущерба, наносимого низшим и средним классам в периоды, когда банки оказывались не в состоянии выполнить свои обещания. Он считал это явление следствием нарушения принципов банковской деятельности и, хотя не предугадал позднейшее развитие этой концепции представителями австрийской школы в детально разработанную теорию фидуциарного кредита, объясняющую цикл, но по крайней мере понимал, что искусственный процесс экспансии и последующего сжатия кредита есть результат определенной банковской практики, а именно — произвольной эмиссии банкнот, не обеспеченных металлическими деньгами, и вбрасывания этих денег в экономику посредством кредитной экспансии [646] .
646
См.: Р. Schwartz, «El monopolio del banco central en la historia del pensamiento econ'omico: un siglo de miop'ia en Inglaterra,» p. 712.
В следующем разделе мы детально проанализируем ключевые положения денежной школы, начиная с Рикардо, а также главные постулаты банковской школы [647] .
Дискуссия между денежной и банковской школами
В первой половине XIX в. благодаря усилиям представителей так называемой банковской школы популярные аргументы, выдвигаемые сторонниками банковского дела на началах частичного резервирования начиная с Саламанкской школы, были обобщены и систематизированы в Англии [648] . В этот период сформировалась значительная по количеству участников группа теоретиков (Парнелл, Уилсон, Маклеод, Тук, Фуллартон и др.), которые собрали воедино и систематизировали три главных положения банковской школы, а именно: (а) банковская деятельность на началах частичного резервирования оправдана с юридической и экономико-теоретической точек зрения и является чрезвычайно полезной для экономики; (б) идеальная денежная система — это система, допускающая увеличение предложения денег для удовлетворения «потребностей торговли», в частности, для того, чтобы соответствовать росту населения и развитию экономики; и (в) банковская система с частичным резервированием посредством кредитной экспансии и выпуска бумажных денег, не обеспеченных товарными деньгами, позволяет увеличивать предложение денег для удовлетворения «потребностей торговли» безо всяких инфляционных эффектов или нарушений производственной структуры.
647
Главный вклад Рикардо в банковскую теорию содержится в его знаменитой книге Proposals for ап Economical and Secure Currency (1816), текст которых воспроизведен в: The Work and Correspondence of David Ricardo, Pierro Sraffa, ed. (Cambridge: Cambridge University Press, 1951–1973), vol. 4, pp. 34–106. [Русский перевод этой работы «Предложения в пользу экономного и устойчивого денежного обращения, а также замечания о прибыли Английского банка, поскольку она связана с интересами государства и собственников капитала банка» опубликован в собрании сочинений экономиста: Рикардо Д. Соч. В 4-х т. Т. 3. М.: Госполитиздат, 1955. С. 179–254.] Критика им банковской системы содержится и в его письме Мальтусу от 10 сентября 1815 г. (см.: Works, vol. 4, p. 177). Необходимо вновь напомнить, что Рикардо никогда не рекомендовал правительству восстановление паритета обесценившегося фунта на уровне до приостановки размена банкнот, о чем он ясно говорит в своем письме Джону Уитли от 18 сентября 1821 г. (см.: Works, vol. 9, pp. 71–74). Хайек писал в 1975 г.:
«Часто я спрашивал себя, насколько иной могла бы быть экономическая история нашего мира, если бы в дискуссии, шедшей в период, предшествующий 1925 г. [год восстановления довоенного паритета фунта стерлингов к золоту, оказавшего в итоге — в совокупности с другими факторами, такими как высокие выплаты по безработице и др., — разрушительное воздействие на экономику Великобритании и всего мира. — Прим. перев.], хотя бы один английский экономист вспомнил бы и упомянул давно опубликованный фрагмент одного из писем Рикардо».
На самом деле фатальная ошибка Британии, пожелавшей после войны вернуться к золотому стандарту, приостановленному на время войны, на условиях довоенного золотого паритета, который был выше фактического вследствие инфляции военного времени, была проанализирована почти за сто лет до этого (после окончания наполеоновских войн) Давидом Рикардо:
«Никогда не советовал правительству восстановить национальную валюту, обесценившуюся на 30 % к номиналу. Я рекомендовал то, что предлагали и вы, хотя и в несколько отличной манере, а именно — зафиксировать денежную единицу на новом, обесцененном уровне, понизив стандарт (золотое содержание денежной единицы, или, что то же в тех условиях, пропорцию размена банкнот на золото. — Прим. перев.), после чего от этого стандарта не должно производиться никаких отступлений».
648
В действительности главные элементы банковской школы в Англии, хотя и в зачаточной форме, возникли уже во время деятельности теоретиков антислитковой школы XVIII в. См.: Rothbard, «The Early Bullionist Controversy» in Rothbard, Classical Economics (Aldershot, UK: Edward Elgar, 1995), pp. 159–274; F. A. Hayek, Collected Works, vol. 3, The Trend of Economic Thinking, ch. 9–14.