Деньги для киллера
Шрифт:
— Нет, — твердо заявила я, — частный сыск не для женщин. Мы хотим выбраться из передряги с целыми ушами, ну и головой, конечно. Так что помогать в правом деле мы тебе не станем. Но если случаем что-то узнать удастся, обещаю сообщить. И будь осторожен. Мы не только тебе звонили. Каша заварится.
— Вроде бы одним врагом меньше, — рассуждала Сонька, шлепая рядом. Она то и дело попадала в лужу, причем брызги летели в основном на меня. Можно, конечно, заорать на нее, но ходить по-человечески от моего крика она не станет. — А мы бабы головастые,
— Серьезно? — усмехнулась я.
— А то. По крайней мере, липовый мент нам не опасен, а в нашем гиблом положении это уже счастье.
— Может, так, а может, и нет, — ответила я. Сонька притормозила и спросила недовольно:
— Чего опять?
— Давай взглянем на дело иначе.
— Давай, только иначе у меня не получится. По мне, все просто: человек решил брату помочь, теперь его убийц найти пытается. Может, его, конечно, и деньги интересуют, но я в этом ничего плохого не усматриваю: сама б не отказалась от пары тысяч.
— Народу твоему мудрость свойственна, интересно, в каком она у тебя месте припрятана?
— В надежном, — разозлилась Сонька. — Чем тебе мент не по нраву?
— Сомнения гложут. Например, с чего это он так уверен, что Илья Оборотня не выдал?
— С чего? — озадачилась Сонька, преданно глядя мне в глаза.
— Назови Илья Оборотня, у того начались бы неприятности. Так? Может, Рыжий так уверен, потому что неприятностей у Оборотня нет. Мы-то не в счет. Веня твердо знает, что Оборотень жив, здоров и невредим и охота за ним идет втемную.
— Не улавливаю, — жалобно хлюпнула носом Сонька.
— Вспомни страшилки об Оборотне: никто о нем ничего не знает, вроде как его и нет вовсе. Очень похоже, что бывает он в нашем городе наездами. Бабуля говорила: Илья к Вене ездил часто, а вот Веня всего дважды, семь лет назад. Может быть, он приезжал гораздо чаще, только этого не афишировал. Связь Оборотень поддерживает только через Илью, связной должен быть абсолютно надежен. А кому ты доверишься больше…
— Чем родному брату! — ахнула Сонька.
— Вот именно, — покачала я головой. — А ты говоришь, ясно. Ничего не ясно.
— Витьке донесем?
— Нет уж, пусть твой одноклассник сам покрутится.
Мы шли пешком уже третью остановку, и тут Сонька вдруг опомнилась:
— Ты сумку мою не видела?
— Где, интересно? Ты точно с ней была?
— Была как будто. Дай вспомнить. Из дома я выходила с сумкой, потому что у меня кошелек расстегнулся, деньги выпали, и я сумку на ручку повесила.
Я затосковала, глядя в голубое небо.
Минут через пятнадцать Сонька пришла к выводу, что сумку оставила либо в Левине у бабули (хотя, может быть, и в магазине), либо в машине, когда в город возвращались, либо у рыжего мента, который ментом не был.
— Думаю, тебе следует купить другую сумку, — устало заметила я.
— Ага, умная, сумка денег стоит.
— И что ты предлагаешь? Вновь пройти весь дневной маршрут?
— Ничего
— Видишь ли, я совершаю осмысленные действия: мозг контролирует конечности.
— И что я должна понять? — ухмыльнулась Сонька.
— Что случай твой излечению не подлежит.
— Ага. Знаешь, что я думаю? Друзья, а в особенности подруги, существуют для того, чтобы было кому портить тебе жизнь.
— Ты имеешь в виду мою жизнь? — уточнила я.
— Нет. Свою.
— Между прочим, мой троллейбус, — обрадовалась я, запрыгнула на подножку и Соньке рукой помахала, совершенно не подумав о том, что, перегрузив ее мозг большим количеством информации, оставляю ее один на один со своими мыслями. Мыслей у Соньки, как я уже говорила, немного. Но те, которые заводились, сидели крепко и требовали реализации.
Я шла от остановки к дому и думала о Гоше: следовало немедленно вернуть его в больницу. Тут я увидела Витькину машину, выезжающую из моего двора. Встречаться сейчас с Витькой мне совершенно не хотелось, потому я нырнула в подъезд, постояла, пялясь в окно и размышляя, стоит ли идти сейчас домой. Витька мог кого-нибудь оставить у подъезда, если я ему вдруг очень понадобилась. В конце концов решила, что не стоит. Гоше можно позвонить из автомата.
Трубку сняла Вера Сергеевна и сразу запричитала:
— Маргарита, Игорь-то уехал. Сказал, в больницу не вернется, вылечился уже. Хоть ты ему скажи: разве ж это дело, разве ж так можно? Недолечившись… Врачи-то лучше знают, кому выписываться, а кому еще лежать.
— Куда он уехал? — смогла я вставить слово.
— Так разве скажет? Дружки за ним приехали. Сказал, дня на два. Вот теперь думай… матери-то одни переживания…
Я, как могла, утешила Веру Сергеевну, заодно пытаясь убедить и себя, что с Гошей ничего плохого не случится. Однако беспокойство не отступало. Идти домой желания не было, и я решила прогуляться. Как-то так вышло, что я оказалась рядом с домом, где жил Глеб. В гостях у него я не была, но адрес знала. И теперь присела на скамейке, размышляя: стоит ли к нему зайти? На стоянке возле дома его машина отсутствовала, скорее всего Глеба я не застану. Я уже собралась уходить, когда он появился: въехал во двор и притормозил возле меня.
— Привет, киска, — сказал он, улыбаясь, — Надеюсь, ты ждешь именно меня?
— Жду. Именно.
— Что-то случилось?
— Нет.
— Слава Богу. Значит, мы можем встретиться как нормальные люди. — Он приткнул машину на стоянке, и мы вошли в подъезд. Глеб жил на третьем этаже. Он толкнул дверь квартиры, я вошла и замерла растерянно. Кое-что я в жизни повидала, но, честно говоря, такого — не приходилось.
Я совершила увлекательную прогулку по стандартной однокомнатной квартире улучшенной планировки, вернулась в прихожую, которую обозвать прихожей мог разве что ненормальный, и, справившись с первым изумлением, спросила: