Деньги, дворняги, слова
Шрифт:
– Мы отказываемся, – говорит женщина, и девочка стоит рядом и смотрит из-за её спины обиженно. – Нас обманули вчера у вас…
Я вчера не работала, кажется, были Тоня и Света.
– Нам сказали, что это хорошая собака, чтобы держать в семье. – И женщина передразнивает, очевидно Светлану: – «Ах, она компанейская, обожает детей!»
– Она совсем не играет дома, – объясняет мне девочка.
– Забилась в угол – и не подходи к ней. Рычит, и зубищи вот такие, – оскалила женщина свои зубы – один
– Она бы привыкла… – говорю. – Ведь всего один день…
И оглянулась на собак: – Здесь-то она играет…
– Вчера тоже играла здесь! Я думала, какая у меня будет собачка! – пищит девочка. – А больше я её не хочу!
– Она чуть не покусала её! – кивает на дочку женщина. – И ночку устроила нам – выла так, что соседи стучали в стенку. К тому же в квартире теперь страшно воняет.
– Как – воняет? – не понимаю я.
И думаю, что мы сейчас пойдём нюхать всех собак. Вдруг мама с дочкой захотят подобрать Пакле замену. По запаху. А мне некогда, я ещё не убрала все вольеры.
– Мы вчера оставили деньги. В копилке, – говорит женщина. – И я бы хотела забрать их обратно.
И тут я пугаюсь. Потому что у меня нет ключа от копилки. Он у хозяйки, больше ни у кого нет.
И при этом Янина спрашивала у нас с мамой про Тоню, сменщицу:
– Как вам кажется, Тонька не вытаскивает из копилки деньги?
Мама так растерялась, аж заикаться стала:
– Н-наверно, н-нет…
– А вы поглядывайте, поглядывайте за ней! – приказала Янина. – Я вижу по глазам, что Тонька вороватая.
И мама не нашлась что ответить, да и я бы не нашлась.
Но Янина и не ждала ответа. С ней вообще трудно разговаривать так, как все говорят друг с другом – сперва она, а потом ты, и потом она, и опять ты. Ей надо только самой высказываться. Она высказалась тогда и пошла в домик заниматься своей бухгалтерией.
Но сейчас Янины нет, и я не знаю, что мне делать. Зачем-то я оглядываюсь по сторонам, и женщина нетерпеливо говорит:
– Ну позови же кого-то из взрослых! Почему я уже столько времени говорю с тобой?
– Я… Это… – тяну я.
Собаки за моей спиной необыкновенно взволнованно лают. Я различаю голоса: вот ухает Сарама, вот захлёбываются Тапка и Альма, и вот – чей-то истошный визг.
Там что-то происходит, и мои ноги уже пружинят, мне надо туда бежать, но женщина мне преграждает дорогу. Девочка топчется рядом с матерью. Ей уже скучно, она исподлобья глядит на собак, прыгающих на сетку вольеров. Гулять им надо, гулять!
Зачем я пустила этих двоих в неприёмное время?
В тоске я гляжу на калитку и вижу: она открыта! Я же совершенно забыла её запереть!
Странно, что никто из собак не убежал на улицу.
– Вы… Нет, ваши подружки нас вчера обманули! Эту собаку нельзя держать в доме!
Она требует с мамы какие-то деньги, которые будто бы вчера положила в копилку.
Мама робко оправдывается:
– Это было пожертвование… Это ваша помощь приюту… У нас даже если кто не берёт собак, кто пришёл только посмотреть, – тот просто так жертвует деньги…
И женщина ей обещает:
– Я на вас налоговую напущу!
Мама тогда снимает рюкзак и, держа его на весу, роется внутри – ищет свой кошелёк. А потом достаёт купюру и спрашивает:
– Доча, посмотри, у тебя есть пятьдесят рублей? Мне не хватает…
Женщина удовлетворённо прячет деньги в сумку, а потом пытается рассказать маме всё сначала – как им сказали, что Пакля весёлая, а оказалось – нет, и как от неё в доме всё воняет.
Но мама только отмахивается:
– Уходите от нас, пожалуйста.
Тут к нам направляется девушка в оранжевом комбинезоне, но мама, только поглядев на неё, бежит за вольеры, на ходу бросив мне:
– Там что-то…
И уже издалека спохватывается, кричит:
– Валя, калитку за гостями замкни! И девушку проводи тоже!
Хотя я уже и так веду маму с дочкой к выходу. И девушке машу, чтоб шла за нами.
– Я сразу, – говорю, – сразу за всеми вами закрою! Мне так удобнее!
Это значит: «Мне удобнее, если я с тобой не буду разговаривать. Да я вообще ни с кем не хочу говорить. Мне сейчас не нужно посетителей!»
Но девушка мотает головой:
– Я к вам на работу.
И я тоже мотаю головой в досаде, что мне всё-таки говорят что-то, и надо слушать какие-то слова, а это совсем не вовремя.
Обычно только звонок в калитку – и наши собаки уже здесь, возле выхода. Ждут: вот приоткроется дверь, и они сразу – раз! – и на дорогу. И Пальма, и Альма, и Тапка. Но сейчас они все за вольерами, и мамин голос там громче всех, она старается набрать как можно больше воздуха и кричит зычно и строго:
– Место, Пальма! Иди на место!
– Альма, домой!
Я бегу к вольерам, и мама навстречу мне тащит на ошейнике Альму, а Тапку гонит перед собой и выдыхает тяжело:
– Валька, прими…