Деньги на бочку !
Шрифт:
Кто-то сдавленно хихикнул.
Пётр Брониславович оглядел своих питомцев.
– Отставить смех.
– скомандовал он.
– Лучше поднимите руки, кто сдавал на этой неделе деньги на обеды.
В воздухе затрепетало несколько детских рук.
– Произведём подсчёт.
– Пётр Брониславович быстро сосчитал эти руки, ещё раз окинул взглядом месиво и стул, поднял его в воздух и встряхнул, прикинув вес.
– Мало.
– Ему хватило.
– заметил мальчик, сидящий у окна.
– Отставить комментарии.
– Пётр
– И он сюда сел? Но ребята, это же низко.
– У него был шанс подстелить газетку.
– заметил короткостриженный мальчик со второй парты.
– Было бы повыше. Сырник им не воспользовался.
– Это что ещё за умник в наших рядах? Отставить такие разговоры. Это что - сырки?
Класс молчал.
– В столовой на обед были сырки.
– настаивал Пётр Брониславович. Плавленые.
– Нет...
– загнусили хором.
– Как это - "нет"? Или вы думаете, что я - склероз? И Сергей Никитич сел в сырки?
Пётр Брониславович всё быстро понял. Сырки расплавили на батарее, доведя до нужной кондиции, и разложили на учительском стуле. А Сергей Никитич... Бедный Сергей Никитич!
– Ребята, зачем?
– В знак протеста.
– твёрдо сказал мальчик с чёрными кудряшками.
– Какого протеста?
– А чего он... Двойки ни за что ставит.
– забубнил короткостриженный.
– Называет чью-нибудь фамилию, а мы и не слышим, чью...
– А он, а он...
– подхватила его соседка.
– Говорит такой: "Что, нет его сегодня?" И двойку прямо в журнал ставит!
– Да, как мне в тот раз!
– подтвердил короткостриженный.
– А я и не слышал, как он меня вызвал...
– Всё ясно.
– покачал головой учитель.
– Это вы так восстали...
– Да!
– Так вы ж сами у него на уроке так шумите, что и не слышно Сергея Никитича!
– возмутился Пётр Брониславович.
– Мы не шумим!
– и весь класс загалдел, как цыганский табор.
– Отставить вопли!
– голос Петра Брониславовича был громче табора. Смирно, орлы. За Сергея Никитича вам должно быть стыдно с полной выкладкой. А вот откуда у вас столько сырков - вот это вопрос на засыпку. В столовую сколько человек ходят? Три калеки с половиной. А почему, спрашивается? Где забота о собственных подрастающих организмах? На собрании родители говорили, что всем деньги на обеды будут давать. И где эти деньги?
Снова воцарилась тишина.
– А я знаю - где. Все они оседают на прилавках окрестных ларьков, превращаются в эти, так сказать, бирюльки. Зачем вот тебе, Редькина, столько колец на ушах?
– Это... мода.
– пролепетала веснушчатая комичная Редькина.
– Мода? Это не мода, это называется - ёлка. Ты, Зоя, хорошая девочка, а эта раскраска тебя... ну, так сказать, демаскирует. Отличает от детского возраста. Всё снять и ходить в косынке.
– В косынке?
– на глазах Зои Редькиной выступили слёзы.
В классе
– Самая мода. А ты, Мамед, почему весь дневник какими-то бумажками облепил? Что молчишь?
– Пётр Брониславович поставил руки в боки.
– Это у тебя не дневник, а чемодан туриста какой-то. Прямо "Мистер-твистер, бывший министр" получается. Оторвать. Где эстетика в наших рядах? Мы и так отстаём от нашей параллели по всем показателям.
– А физкультура?
– удивлённо выкатил глаза круглолицый лопоухий парнишка.
– Это да. Тут вы правы.
– Пётр Брониславович улыбнулся и остановил свой ход по классу.
– Тут ваша палка о двух концах - бумеранг.
Арина, до сих пор стоявшая у двери, ничего не поняла, вытащила конфету на палочке и развернула фантик.
– Так, сколько времени от урока прошло?
– Пётр Брониславович вытащил пейджер.
– Ага. Двадцать пять минут. Считайте, что географию вы благополучно сорвали. Произведём, так сказать, разбор полёта. Где сырки взяли? Каким путём они попали в ваши хулиганские руки, если почти никто в столовой не ест? Или вы обкрадываете своих младших товарищей?
– Э...
– начал было сидящий за первой партой ученик с поэтическим выражением лица.
Но тут же получил в спину удар кулаком.
– Я не спрашиваю тебя, Мыльченко, правдивая душа.
– погрозил пальцем Пётр Брониславович.
– Шибай Костя, это твои проделки?
Стукнувший поэтического лопоухий парнишка изобразил крайнее изумление.
– Тут меня не проведёшь, тут я вас, как облупленных знаю. Отвечать со всей откровенностью. Костя Шибай, говори.
– Да я их под столами собирал.
– лопоухий Костя Шибай захлопал глазами, потому что Пётр Брониславович грозно над ним навис.
– Надкушенные.
– А как они там оказались? Грустно, ребята, что ваши соратники игнорируют, так сказать, продукты питания...
– Так вот мы же их и подобрали!
– радостным голосом крикнул короткостриженный.
– Вы же сами нас учили уважать пищу.
– Мы же санитары леса!
– добавил кудрявый Мамед.
– Подбираем мусор и отходы, чтобы грязи меньше было. И перерабатываем. То есть используем.
– Хм... Вот ведь.
– Пётр Брониславович задумался.
– И не поспоришь.
Седьмой "В" с облегчением завозился на своих местах.
– И всё-таки это низко, ребята, - подкладывать учителю такие, ну... штуки. Даже в знак протеста. Давайте эти проблемы решать в честном бою...
– Ура!!!
– Я хочу сказать - в виде дискуссии. С Сергеем Никитичем я поговорю. Но чтобы мне за вас было не так позорно, я...
Все восемнадцать человек седьмого "В" благодарно заверещали на разные голоса, Петру Брониславовичу пришлось снова их успокоить.
– А сейчас я пришёл вам сказать, что нашего полка прибыло.
– Пётр Брониславович вывел Арину к учительскому столу.
– Арина Балованцева, ваша новенькая.