Дэнилидиса - непутёвый герой
Шрифт:
Гном оборвал, хотевшую уж было сорваться с языка очередную колкую тираду, и удивленно воззрился на меня.
– А что я говорил?
– Немного глуповато переспросил он.
– Ну что под сероплащниками ходили, грязь там какую-то разгребали.
– Всё более невинно изрекал я, делая очередной уродливо-толстый надрез между жилами и шкуркой и пытаясь не так сильно измазаться в крови.
– Ааа...
– Протянул он.
– Ты про это. Ну, было дело. Было...
– Было-было.
– Хмуро поддакнул Дрольд. И, кинув быстрый взгляд на непривычно нешумного гнома, добавил:
–
– Не учи свинью грязь разводить...
– огрызнулся Гримир.
– Я тоже так думаю.
Он хмуро набил трубку и также хмуро ее раскурил, глядя куда-то в сторону. Пыхнув пару раз серым облачком, Гримир начал свой рассказ:
– Вообще-то, то, что я сейчас поведаю, является что-то вроде тайны и разглашению не очень-то... эээ... подлежит. Но, если уж начали, то, в самом деле - чего кокетку из себя строить? Да и времени ужо изрядно прошло.... Да и не питаю я к этим ухарям особо теплых чуйств...
Тут он вновь глубоко затянулся, чуть подождал и выдохнул очередное серое рванное облачко - никаких колец и изысканных сплетенных миражей. Продолжил:
– Из Наемных Рот сероплащники эти выбирают лучших... Ну или наиболее удачливых. В общем, тех, кто прошел всю погань войны - от начала... От начала, а конца этому не видать, пока живой. Под Хротбургом нас тогда с Торгвином и заприметили. Не сразу, конечно. Поначалу присматривались, принюхивались, а потом, где-то годика через три-четыре, когда мы с Торгвином ужо вместе промышляли, в Роте Ильмана, пригласили нас на задушевную беседу за кружечкой травяного настою....
Гримир вдруг скривился и даже сплюнул с досады - и не понять было, то ли это от морального неудовлетворения, то ли от того, что пришлось ему, превозмогая себя, глотать в тот злосчастный день горячий травяной отвар, а не единственно-нормальный напиток всех времен и народов.
– Мы тогда аккурат под Южгородом стояли, - вспоминал гном, периодически попыхивая трубкой, - что на юго-западной границе. Нашу полусотню отдыхать направили после месячного патрулирования, а я уже умудрился в ту пору десятником ходить. Ну расположились мы, значит, на постой и только-только второй кувшин начали, как забегает парнишка-посыльный и ну звать куда-то, да еще так настырно. В общем, поперлись мы - пять душ, куда звали. А там сидит такой цепкий ухарь, глаза - ну чисто сталь и сам весь словно из гранита, а уж сила в нем чувствовалась. Таких, ни запугать, ни сломать, сами кого хошш в каленую стружку свернут. Даже я оторопел. А он усадил нас и давай рассказывать про нашу жизнь, про наше прошлое, про наши подвиги и наши грешки. Бумажки показывал, где черным по белому всё расписано было. И так невзначай намекнул, что мы, мол, лучшие из лучших и как он нас всех тут уважает. Ну, так уважает, что аж веревочки на всех припас и воооон там колышки свежеструганные лежат.
Гримир крякнул, тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и продолжил уже почти таким же уверенно-жизнерадостным голосом, каким разговаривал всегда и со всеми:
– Короче, нанял он нас - в той пятерке и мы с Торгвином оказались. Нанял в Особый оперативный отряд для спецопераций. И с тех пор покоя мы почти не знали, мотались из конца в конец Империи и за ее пределами. Выполняли спецпоручения, как отрядами, так и поодиночке. Внедрялись, следили, резали, убивали.... Да много чего. Вспоминать особо не хочется, но куда уж деться. Рубились и как простые ратники, но были на привилегированном положении, впрочем, как и на коротком поводке.
– Да и платили, надо признать, изрядно.
– Словно нехотя добавил Гримир.
– Да так, что проедать-пропивать не успевали.... Впрочем, не всегда и получалось. Бывало, что иной раз и по полгода на боевом посту да в дальнем походе. Вот и копились монеты звонкие на отдельном счету Военного Казначейства.
– Только толку от этого чуть.
– Проворчал от костра Дрольд, нанизывая одну из освежеванных тушек на закопченный длинный шампур.
– Когда мы захотели денежки-то свои себе взять, вот туточки хитроподлость ихняя и всплыла... Словно утоплевец по весне.
– Это что же?
– Заинтересованно буркнул я, но не от того, что мне действительно было интересно, как честных вояк в очередной раз развело Министерство Обороны, а просто - для поддержания разговора. Тем более доверенный мне труп зайца я добросовестно прекратил мучить и отдал его Дрольду.
– Да вот так!
– Сплюнул в сердцах Гримир, пиная подвернувшуюся корягу.
– Пока мы там кровищей умывались, ухари-то вона чё напридумывали! Мол, каждое, по их мнению, невыполненное, либо выполненное не так задание подлежит пересмотру с точки зрения денежного вознаграждения! Нет, ну это разве дело?
Я невольно усмехнулся про себя, ну да, государство это может - сначала выжать до капли, а потом еще и про вознаграждение либо "забыть", либо "пересмотреть" данный пункт соглашения. Да притом, так пересмотреть, что комар носу не подточит с правовой точки зрения. Эх, братцы... вас бы к нам, туда, откуда я явился...
Друзья-приятели еще долго ворчали и плевались, вспоминая минобороновские и фээсбешные подставы, к тому времени к нашему бивуаку вышли и недостающие члены отряда.
– О! Мясо!
– проревел почему-то перепачканный Торгвин, выковыривая из мокрых бороды и волос маленькие веточки и кусочки листьев.
– Мясо - это хорошо!
И он решительно потянулся к шампуру.
– Э!
– прикрикнул Дрольд, вырывая из гномьих рук полуподкопченную тушку.
– Не готово еще!
– А ты где это мордой елозил?
– хохотнув, поинтересовался Гримир, не особо церемонясь, выдирая у приятеля из бороды обломок веточки.
– Да так...
– отмахнулся Торгвин.
– В ручье его нашел.
– Вдруг подал голос Лангедок, усаживаясь возле костерка и доставая из ножен меч, а из напоясной сумы - точильный камень и ветошь.
– В шагах трехстах отсюда овражек есть, - продолжал он, одновременно критически разглядывая лезвие своего клинка, - по дну ручей бежит. Берега довольно высокие и обрывистые. И то ли ручей берега подмыл, то ли ковырялся там кто, но досточтимый гном ступил на самый обрыв и рухнул вниз вместе с отвалившимися комьями земли.