Der Architekt. Проект Германия
Шрифт:
Дела творились и впрямь из ряда вон — наше наступление под Сталинградом, армия Паулюса окружена и обязательно будет разгромлена. Удивительная чехарда в самой Германии, «Правда» с «Известиями Советов депутатов трудящихся СССР» публиковали сообщения одно невероятнее другого — новый канцлер Шпеер буквально вырезал всю нацистскую верхушку за единичными исключениями.
Дошло до того, что даже товарищ Илья Эренбург отозвался о герре Шпеере с некоей долей симпатии: «Инженер-буржуа сделал то, чего в начале тридцатых не сумели все германские социал-демократы, предатели рабочего класса, вместе взятые».
Шмулевич
Ничего, писала «Правда», Красная армия обязательно наставит немецких капиталистов и недобитых наци на путь истинный.
Наконец свершилось. Объявился товарищ Леонтьев и приказал собраться в пять минут. Форма одежды… Ну не парадная, конечно, таковой у вас пока нет, а соответствующая.
Вас спешно вызывают.
Большая Лубянка.
Любопытно. Значит, судьба решена.
«Эмка» въехала во внутренний двор одного из самых знаменитых зданий Советского Союза. Пост охраны. Короткий коридор, лифт. Еще один коридор, мягко освещенный, с красно-зеленой ковровой дорожкой. В секретарской за столом человек средних лет кавказского облика с петлицами старшего майора НКВД. Представился — Мамулов, начальник секретариата. Шинель можете снять, товарищ Шмулевич, вот вешалка.
Пройдите в кабинет.
— Здравствуйте, — быстро сказал нарком. Комиссар вытянулся. — Да бросьте вы, не на плацу… Присядьте.
Слева в дальнем углу стоял письменный стол, рядом маленький столик с батареей разноцветных телефонов. В центре кабинета большой прямоугольный стол для совещаний со стульями по обе стороны и председательским креслом во главе.
В нем и расположился Лаврентий Павлович — вновь в статском: строгий черный костюм с темно-фиолетовым галстуком.
Блеснули стеклышки пенсне.
— Угощать не буду, не посетуйте, — продолжил народный комиссар. — Крайне занят, едва сумел выкроить для вас, Семен Эфраимович, десять минут. Вы бывали за границей прежде?
Шмулевич опешил. Это-то здесь при чем?
— Никак нет, товарищ Берия. Если не считать поездку в Варшаву, в юности, но то было до революции и Польша заграницей не считалась.
— Замечательно, теперь получите незаменимый опыт, — просто сказал нарком. — Вам доверяется важное задание партии. Отправитесь в Иран.
— К-куда? — невольно вырвалось у Шмулевича.
— Иран. Персия. Вы что же, географию в прогимназии не учили? Инструктаж получите тотчас, в Пятом иностранном отделе наркомата. Но вызвал я вас не для этого…
Берия поднялся, подошел к своему рабочему столу, взял в руки лист твердой типографской бумаги и маленькую красную коробочку. Кивком подозвал Шмулевича.
— Разрешите поздравить вас с присвоением внеочередного звания майора государственной безопасности. А лично от товарища Сталина и политбюро ЦК ВКП(б) позвольте вручить…
Коробочка открылась.
Орден Ленина.
— Наградной лист примите.
— Служу трудовому народу!
— Вот и служите, товарищ Шмулевич. — Берия, когда был предельно серьезен, говорил вообще без грузинского акцента. — Родина и партия,
Шмулевич вздернул бровь, услышав донельзя знакомую и двусмысленную формулировку. Берия весело фыркнул:
— Куда следует — это на инструктаж. Идите.
Без посадок аэроплан обычно шел от Москвы до Баку шесть с половиной часов, но была предусмотрена остановка в Куйбышеве — забрать груз и двоих пассажиров. Так оно даже безопаснее, чем напрямую, пролетая вблизи от линии фронта. ПС-84 принадлежал Главному управлению пограничной и внутренней охраны НКВД СССР — не такой комфортабельный и скоростной, как «Скайтрэйн» или его родной брат «Дакота», но лучше отправляться в дальний путь самолетом, чем несколько дней трястись в поезде.
Шмулевич ясно осознавал, что неожиданная (и длительная) командировка в Персию является своего рода почетной ссылкой — подальше от Москвы. И это еще ничего, могли и в Маньчжурию, как Бутаева, загнать: очень уж страшненьким секретом владели бывшие партизаны «Сталинского знамени».
Персия? И что, собственно, ужасного? Чай, не остров Святой Елены, да и поручение интересное, не каждому такое достается — советский военный представитель при так называемой «армии генерала Владислава Андерса». Это если официально, по документам. Неофициально же сотрудник резидентуры Пятого отдела в городе Пехлеви, где, собственно, и располагались ныне поляки. Цель — налаживание и поддержка агентурной работы в польских формированиях, в которых состояло большое число украинцев, белорусов и евреев: последних насчитывалось около четырех тысяч человек.
С историей армии Андерса новоиспеченного майора госбезопасности подробно ознакомили в Москве. К концу июля 1941 года, после восстановления дипломатических отношений между СССР и польским эмигрантским правительством в Лондоне была принята амнистия «всем польским гражданам, содержащимся ныне в заключении на советской территории в качестве или военнопленных, или на других достаточных основаниях». [48]
Вскоре было принято решение о формировании на территории Советского Союза польской армии, способной воевать с фашистами вместе с РККА и войсками союзных держав — первоначально численность установили в 30 тысяч штыков, затем увеличили до 60 тысяч.
48
Т. н. «Соглашение Сикорского — Майского» от 30 июля 1941 года, подписанное в присутствии Уинстона Черчилля и Энтони Идена.
Невзирая на колоссальное напряжение первых месяцев войны, поляки были поставлены на полное довольствие со стороны советского правительства, им был выдан беспроцентный займ в 300 миллионов рублей (и еще 100 миллионов для содержания польских беженцев), формируемые в Узбекистане и Киргизии части получали стрелковое вооружение и боеприпасы, англо-американцы согласились помочь с обмундированием и снаряжением. Создавались и обучались польские дивизии, разумеется, за счет СССР, хотя формально армия Андерса подчинялась правительству Сикорского, отсиживающемуся за Ла-Маншем.