Дердейн. Трилогия
Шрифт:
К полудню Этцвейн вернулся в гостиницу «Фонтеней», но Ифнесса не нашел. Прошел час, другой. Этцвейн вышел на набережную, стал прогуливаться взад и вперед. Он сохранял спокойствие, хотя не мог избавиться от некоторой подавленности. Этцвейн давно понял, что гневаться на Ифнесса было бессмысленно. С таким же успехом можно было грозить кулаком трем солнцам, безмятежно кружившимся в зените.
Наконец появился Ифнесс, быстрым шагом направлявшийся по проспекту Галиаса в сторону озера Суалле. Историк был чем-то не на шутку озабочен — наморщив лоб, он, казалось, собирался пройти мимо Этцвейна, даже не поздоровавшись, но в последний момент резко остановился. «Вы хотели встретиться с Дасконеттой, — произнес Ифнесс. — Вы его увидите. Подождите здесь, я скоро вернусь».
Землянин зашел в таверну. Этцвейн взглянул на небо — солнца скрылись за пеленой тяжких грозовых туч, стеклянный город сумрачно поблек. Этцвейн тоже нахмурился, нервно повел плечами.
Ифнесс вернулся в длинной черной накидке, драматически развевавшейся по ветру. «Пойдемте!» — бросил он и направился вверх по набережной.
Пытаясь не потерять достоинство, Этцвейн не двинулся с места: «Куда?»
Ифнесс раздраженно обернулся и сверкнул глазами, но ответил, не повышая голос: «Каждый из участников совместного предприятия должен знать, чего следует ожидать от другого. В том, что касается меня, вы можете рассчитывать на получение информации в той мере, в какой этого требуют обстоятельства. Я не намерен отягощать вас чрезмерными подробностями. От вас я ожидаю бдительности, благоразумия и расторопности. Теперь мы отправимся в кантон Дикой Розы».
Этцвейн почувствовал, что добился по меньшей мере какой-то уступки, и, не говоря ни слова, последовал за историком на станцию воздушной дороги.
Гондола «Кармун» нетерпеливо натягивала тросы. Как только Ифнесс и Этцвейн взошли на борт, станционная бригада отпустила переднюю тележку каретки, и гондола взмыла в воздух. Ветровой поставил парус круто к бортовому ветру, каретка зажурчала в рельсе — «Кармун» устремился на юг.
Они пролетели над Джардинским разломом: расступились поднимающиеся уступами холмы Ушкаделя. Этцвейн заметил сверкнувший на склоне, в роще деревьев-близнецов и кипарисов, дворец Сершанов. Перед ними простирались тенистые зеленые долины кантона Дикой Розы. Скоро показались крыши торгового центра кантона, Джамилио. Ветровой «Кармуна» выставил оранжевый флажок. Станционная бригада подхватила крюками заднюю тележку каретки и отвела переднюю вперед, принуждая «Кармун» опуститься к платформе. Ифнесс и Этцвейн вышли. Землянин подозвал дилижанс, дал краткие указания кучеру. Пассажиры сели в карету, быстроходец [36] побежал легкой трусцой.
36
Быстроходны: порода тягловых животных, потомков волов, привезенных на Дердейн первопоселенцами. Лошади, тоже прибывшие с людьми, вымерли, пораженные лимфатической лихорадкой и истребленные ахульфами.
Полчаса они ехали вверх по долине Джардина мимо сельских поместий гарвийских эстетов, [37] потом через сад земляничников к ветхой усадьбе. Ифнесс сдержанно обратился к Этцвейну: «Возможно, вам будут задавать вопросы. Я не вправе вам подсказывать, но будьте добры, отвечайте кратко и по существу, не предлагайте делиться дополнительными сведениями».
«Мне нечего скрывать, — достаточно сухо отозвался Этцвейн. — Если меня станут расспрашивать, я отвечу настолько подробно, насколько это согласуется с моими интересами».
37
Строительством Стеклянного города, Гарвия, руководило Эстетическое общество, в конечном счете превратившееся в касту наследственной знати — эстетов.
Ифнесс Иллинет промолчал.
Дилижанс остановился в тени у полуразрушенной наблюдательной башни, пассажиры вышли. Ифнесс уверенно направился по тропе через заросший сад и пересек внутренний двор, мощеный бледно-зеленым мрамором. Войдя в приемный зал усадьбы, землянин остановился и жестом приказал Этцвейну сделать то же самое. Внутри не раздавалось ни звука — дом казался давно заброшенным. В воздухе пахло пылью, сухим деревом, старой олифой. Сиреневый полуденный свет струился веером из узкого высокого окна, озаряя половину потемневшего портрета в нелепом старомодном костюме...
В дальнем конце зала появился человек. Какое-то время он молча стоял и смотрел, потом сделал шаг вперед. Не обращая внимания на Этцвейна, он вкрадчиво обратился к Ифнессу на ритмичном языке. Ифнесс коротко ответил. Отойдя в сторону, оба собеседника прошли через открытый дверной проем. Этцвейн ненавязчиво последовал за ними в двенадцатигранное помещение с высоким потолком и стенами, обшитыми гладкими тонкими щитами табачно-коричневого дерева, освещенное шестью пыльными овальными окнами розовато-лилового стекла, под самым плафоном.
Этцвейн рассматривал незнакомца с нескрываемым интересом. Дасконетта поселился, как привидение, в заброшенной усадьбе? Странно, почти невероятно! Коренастый мужчина среднего роста, Дасконетта (по-видимому, это все же был он) жестикулировал резко, но в высшей степени сдержанно. Блестящие, коротко подстриженные «под горшок» черные волосы сужались между залысинами подобно носу корабля, спускаясь к широкому, выпуклому лбу. Поджатые губы превратились в почти незаметную черту между бледным носом и столь же бледным подбородком. Быстро покосившись черными глазами на вошедшего Этцвейна, Дасконетта больше не замечал его.
Ифнесс и Дасконетта обменивались размеренными фразами. Ифнесс утверждал, Дасконетта подтверждал. Этцвейн устроился на скамье из камфорного дерева и следил за разговором. Собеседники явно не испытывали друг к другу теплых чувств. Ифнесс не столько оборонялся, сколько был настороже. Дасконетта слушал внимательно, будто сверяя каждое слово с прежними утверждениями или с заявленной ранее позицией. В какой-то момент Ифнесс наполовину повернулся к Этцвейну, проявляя готовность обратиться за дополнительными свидетельствами или подчеркивая некое особое обстоятельство. Дасконетта остановил его, язвительно и односложно.
Ифнесс чего-то потребовал, Дасконетта отказал. Ифнесс настаивал. Теперь Дасконетта проделал странный фокус: достал откуда-то из-за спины, жестом человека, поднимающего документ с несуществующего стола, возникшую в воздухе легкую квадратную панель шириной больше метра, состоявшую из тысяч перемигивающихся белых и тускло-серых ячеек. Ифнесс высказал ряд замечаний, Дасконетта ответил. Оба принялись разглядывать квадратную панель, искрившуюся и переливавшуюся белыми и серыми клеточками в тонких черных обрамлениях. Дасконетта обратил к Ифнессу спокойно улыбающееся лицо.
Беседа продолжалась еще минут пять. Дасконетта сделал окончательное заключение. Ифнесс повернулся и вышел из помещения. Этцвейн вышел за ним.
Ифнесс молча маршировал к дилижансу. Этцвейн, пытаясь подавить растущее раздражение, спросил: «Что вам удалось узнать?»
«Ничего нового. Группа, определяющая политику, отказалась одобрить мои планы».
Оглядываясь на заброшенную усадьбу, Этцвейн недоумевал: почему Дасконетта прозябает в пыльном, унылом жилище? Вслух он спросил: «Значит, он не поможет?»