Дердейн. Трилогия
Шрифт:
«Разумеется, — кивнул Этцвейн. — Вопрос, однако, требует срочного обсуждения. Уверен, что любая задержка вызовет порицание вашего начальства».
Ифнесс не повышал голос: «Сомневаюсь, что вы способны угадать реакцию Дасконетты. Он славится непредсказуемостью».
«Тем не менее, я считаю, что дело будет рассмотрено внимательно и без промедления, — настаивал Этцвейн. — Если, конечно, Дасконетта намерен сохранить свою должность. Есть какая-нибудь возможность связаться с ним напрямую?»
Усталым жестом землянин выразил смирение с неизбежностью: «В чем состоит ваше предложение — вкратце? Если
«Не сомневаюсь, — сказал Этцвейн. — Но вы слишком заняты исследованиями. Вы дали понять, что не можете со мной сотрудничать, что у вас нет достаточных полномочий для решения важных проблем и что такие полномочия возложены на Дасконетту. Таким образом, с моей стороны разумнее всего немедленно обсудить ситуацию с Дасконеттой».
«Вы неправильно истолковали мои замечания, — голос Ифнесса слегка зазвенел. — Я объяснил, что не нуждаюсь в услугах помощника, и что в мои планы не входит организация экскурсии по планетам Ойкумены, призванной удовлетворить праздное любопытство Гастеля Этцвейна. Я не утверждал, что мои полномочия недостаточны или в каком-либо отношении уступают полномочиям Дасконетты, всего лишь указав на наличие некоторых условностей административного характера. Я обязан вас выслушать и узнать, что происходит — такова моя функция. Итак, что именно заставляет вас меня беспокоить?»
Этцвейн отвечал с подчеркнутым равнодушием: «Из Караза поступили сведения, заслуживающие внимания — вероятно, не более чем сплетни, но если в них есть какая-то доля истины, с моей точки зрения они нуждаются в немедленном расследовании. Поэтому я намерен просить Дасконетту о предоставлении быстроходного транспорта. Уверен, что в его распоряжении такой транспорт есть».
«Ага! В самом деле, любопытно. И в чем же состоят слухи, вызывающие у вас такое волнение?»
Этцвейн продолжал без малейших признаков волнения: «В Каразе появились рогушкои, большая орда».
Ифнесс Иллинет кивнул: «Продолжайте».
«Состоялась битва рогушкоев с армией людей, пользовавшихся, по словам очевидцев, лучевым оружием. По-видимому, рогушкои потерпели поражение, но скудных свидетельств недостаточно, чтобы сделать определенные выводы».
«Источник информации?»
«Моряк, говоривший с владельцем баржи в Каразе».
«Где, по его словам, произошло сражение?»
«Какое это имеет значение? Необходимо расследовать события на месте. Для этого требуется транспорт».
Ифнесс отвечал терпеливо и нежно, будто обращаясь к несмышленому младенцу: «Ситуация сложнее, чем вы себе представляете. Если ваш запрос получит Дасконетта или любой другой член Координационного совета, его просто-напросто возвратят мне, сопроводив язвительным замечанием по поводу моей некомпетентности. Кроме того, вам известны правила, ограничивающие деятельность корреспондентов Института — нам строго воспрещено вмешиваться в ход событий местного значения. Я нарушил это предписание, конечно, но до сих пор мне удавалось обосновывать свои действия. Если я позволю вам предъявить Дасконетте столь достопримечательное требование, меня сочтут безответственным глупцом. Таковы люди — что поделаешь? Согласен, каразские слухи немаловажны и, каковы бы ни были мои личные планы и предпочтения, я не могу их игнорировать. Давайте вернемся в таверну. Теперь вам придется изложить все факты подробно и по порядку».
Беседа продолжалась не меньше часа. Этцвейн вежливо настаивал, Ифнесс оказывал формальное логичное сопротивление, холодный и непроницаемый, как глыба черного стекла. Он не соглашался предоставить Этцвейну транспорт требуемого типа ни на каких условиях.
«В таком случае, — сказал наконец Этцвейн, — мне придется обойтись менее эффективными средствами передвижения».
Ифнесс удивился: «Вы серьезно намерены отправиться в Караз? Путешествие займет два-три года — допуская, что вы сумеете выжить».
«Все учтено, — заявил Этцвейн. — Само собой, я не собираюсь идти по Каразу пешком. Я намерен лететь».
«В гондоле? На планере? — Ифнесс поднял брови. — Над дикими просторами?»
«Когда-то, в древнем Шанте, строили гибридные летательные аппараты, так называемые «воздушные фрегаты» — с длинными гибкими крыльями, с фюзеляжем и основаниями крыльев, наполненными газом — достаточно тяжелые для планирования, достаточно легкие, чтобы парить при малейшем дуновении ветерка».
Ифнесс вертел в пальцах серебряное самопишущее перо: «Рано или поздно вы приземлитесь — что дальше?»
«Я окажусь в опасном, но не безвыходном положении. Даже обычный планер можно запустить без посторонней помощи, наподобие воздушного змея — дождавшись сильного ветра. Фрегату, чтобы взлететь, хватит легкого бриза. Согласен, предприятие рискованное...»
«Рискованное? Самоубийственное!»
Этцвейн мрачно кивнул: «Предпочел бы самолет или бронированный вездеход. Конечно же, у Дасконетты найдется что-нибудь в этом роде».
Серебряное перо в пальцах историка раздраженно дернулось: «Возвращайтесь сюда завтра. Я подыщу летательный аппарат — с условием, что все мои указания будут выполняться беспрекословно».
В Шанте даже дела соседнего кантона не вызывали особого любопытства, Караз же представлялся далеким, как Скиафарилья [35] — и гораздо менее заметным. Будучи музыкантом, Этцвейн объездил почти все кантоны Шанта — его кругозор был шире обывательского. Тем не менее, даже ему Караз казался далеким необжитым краем обожженных ледяными ветрами пустынь, вздымающихся за облака гор и головокружительных пропастей. Полноводные реки Караза, слишком широкие, чтобы с одного берега можно было видеть другой, растекались по бесконечным степям и равнинам. Девять тысяч лет тому назад на Дердейне поселились изгнанники, непокорные бунтари, диссиденты. Самые неистовые, самые неисправимые и неуживчивые бежали в Караз, чтобы навсегда затеряться в просторах, блуждая от одного дымчатого горизонта к другому. Их потомки все еще кочевали по безлюдным степям и нагорьям.
35
Скиафарилья: величественное скопление двух тысяч звезд, озарявшее летние ночи Шанта. Миры земной Ойкумены находились преимущественно за Скиафарильей.