Деревенские святцы
Шрифт:
При пестроте, многослойности численников деревня опиралась на отдельные дни, в приметах поворотные. Для марта их три — 14, 22, 30.
За именами в святцах — реальные деяния святых. Федор Тирон погиб за веру 2 марта 306 года. Излюбленный герой песенных сказаний, «Иерусалима вышнего гражданин», он рисовался виршами калик перехожих богатырем, сродни Илье Муромцу. Двенадцатилетним отроком Федор Тирон уже побеждает вражьи орды. Сине море не препона — вброд перейдет, на булатно копье опираючись; не супостат ему змей огнедышащий — поборет, спасая родну матушку, Федорису Микитишну!..
Преподобный Алексий, названный в месяцесловах человеком Божиим, жил в Риме в V в. Воспитанный в роскоши наследник богатых родителей, он, бросив семью, окунулся в нищету, скитания. Бога взалкал душой смятенной? Восылала совесть жаждой испить чашу мирского горя в чаяньи, что другим меньше из нее достанется? Все люди Божий, перед Богом все равны — кротко принимал Алексий тяготы, выпадавшие на долю христианина. Раб бесправен, христианин был ниже последнего раба, всюду гоним за веру. После долголетнего подвижничества во славу распятого Спасителя Алексий возвратился домой никем не узнан до смертного часа, скончался.
Воспевали стражники хожалые:
Лико его пишут на иконы, Житие Олексиево во книгах. Кто Олексия воспоминает Во всяк день его, света, на молитвах, Тот избавлен будет от вечныя муки, Доставлен в небесное царство…Приметы в устных численниках диктовались трудовым распорядком, климатическими условиями. В Беломорье, например, солногрей посылал зверобоев к лежбищам тюленей у Канушина мыса Мезенского залива; земледельцам юга страны давал почин пахоты, сева жита; пасечникам — работ на пчельнях.
«Пришел Алексей — выверни оглобли из саней». Для кого-то это было приемлемо, от пинежан, карпогорцев отказ: болота, сырь и грязь, на телеге далеко не уедешь, и летом пользовались санями жители таежных деревень.
Для Руси в целом Алексей позимный — похвала тающим снегам.
«Сверху печет, снизу течет, Алексей с теплом — весь год с добром».
«Каковы ручьи, таковы и поймы (вешний разлив)».
«С гор снеговая вода — на богат укос».
«Сочатся порознь ручейки из сугробов, не расплакались снега разом быть плохим кормам».
Стелются туманы, снег встревожился, знать, приспело талой воде подать голос. «Весне сынок, зиме пасынок», поначалу несмело залопочет ручеек, словно дитя, чей лепет поймет одна мама, затем громче и задорней. Грело бы солнышко, ветры к попутью, скоро дойдет до песен — бурливых веснянок лугов, оврагов и полевых скатов!
Малую ребятню хоть за уши держи, лужи выбродим, на Митин лог сбегаем поглядеть, как у ивы плакучей поток бурлит, пенится.
Влекло таинство, свершающееся на главах. Был снег — стала вода. Живая, текучая: забреди, с ладоней побрызгайся, щепку пусти корабликом.
Крылья за спиной выросли, летишь домой:
— Бабушка, у Прохоровичей перед двором по колено лужа!
Ты сказочно богат. Твои в снегах проталины, твои синие залесья, из-под белых облаков журчанье жаворонков — счастлив этим с целым миром поделиться.
— Бабушка, поперек дороги ручей!
В телегу пересаживаться рано, а санные полозья, если мерзлая колея в шипах, как терка, истончаются, становясь словно лыжи…
Все, затвори двери за позимьем!
Младший брат февраля апрелю передает дело возрождения природы.
Не знаю, возможно, не следовало здесь глубоко вдаваться в древность: как кумоху стерег домовой, как за печку к нашим предкам забирались кикиморы… Но можно ли умолчать о Великом посте, ведь в его обрамлении развертывались действа встреч весны? Говели перед исповедью, колокольный звон к храмам созывал прихожан молитвой очиститься, святым образам поклониться, пред заветной иконой свечу возжечь.
«Пост — не мост, не объедешь», — старики внушали. Молодяшка соглашалась, отвечая шуткой-прибауткой: «Великий пост всем подожмет хвост».
Строги православные обеты дедов-прадедов, по ним горячая пища дозволялась в субботы да воскресенья.
Скоромное — молоко, яйца, животные жиры, мясо — не разрешалось вкушать. За год постничанье охватывало по времени около восьми месяцев. Блюстители чистоты нравов чаю с сахаром не пивали: травка чужая, Бог весть из каких рук, а сахар, у кого хошь спроси, из скотских костей варят! Смена посуды горшков и чашек, черпаков и ложек — перед постом обязательна, чтобы и дух скоромного на стол не попал.
Вволю овощей, пирогов досыта, льняное масло без оглядки: «Не бойся того оста когда в закромах нет пуста, страшен и мясоед, когда в амбаре хлеба нет» Трудоемкие работы, как по найму плотничать, строить избы, шить баржи заготовлять лес на промышленников, — тут пост, разумеется, не голодный.
В семьях обычно готовили на первое крупянку, суп из овсянки и капусты; взварец — луковую похлебку; губницу — из сушеных, соленых грибов. С утра и на второе в обед подавалась «толстая каша» — ржаная мука, заваренная в кипятке. Только с утра шла «повалиха», каша из овсяной, ячменной муки, залитой кипятком. Ели ее, прихлебывая квас с тертой редькой.
Квас, конечно, в пост всегда подавался на стол в первую очередь.
О тюре, хлебной крошенине или размоченных сухарях, надеюсь, наслышаны. А что такое «росщековда»? А «шурик» и «мурик»? Вологодские разносолы! «Росщековда», или «мура», — кусочки хлеба, толченный с солью лук, разболтанные в квасе. «Шурик» — хлебная крошенина в квасе, «мурик» — то же самое, но в воде.
По важному поводу — гости, крестины, другое событие — блюда разнообразились. За счет картошки с уксусом, пареной репы, соленых груздей, рыжиков, огурцов, сусла.