Шрифт:
Никиту разбудил звонок.
Машинально пошарил рядом, сначала пытаясь прихлопнуть будильник, потом – выключить мобильник.
Наконец дошло, что напрасно старается: звонили-то в дверь.
Дернул за цепочку бра.
Вспыхнул свет.
Как всегда, прежде всего Никита увидел мамино лицо, смотревшее на него с фотографии. И сонно улыбнулся в ответ на мамину улыбку.
Звонок раздался снова.
Что такое? Может быть, это папа?
Да нет, он должен прийти с работы только утром, а сейчас вон какая темнотища за окном!
К тому же у отца есть ключ.
Может, он его забыл?
Хотя папа никогда ничего не забывает…
На часах половина первого. Наверное, кто-то из соседей по ошибке позвонил не в свою квартиру.
Ну, тогда можно спать дальше. Сейчас этот человек спохватится и пойдет к своей двери.
А вдруг что-то случилось в подъезде? Вдруг пожар, утечка газа – и добрые люди хотят предупредить Никиту об опасности?
Он встал с дивана – и покачал головой, сам себя ругая. Заснул-то не в постели, не переодевшись на ночь! Как был в джинсах, футболке и толстовке от спортивного костюма, так и скорчился под пледом. А около дивана валяются кроссовки.
По идее, здесь должны валяться тапки, а кроссовкам место вообще в прихожей!
Да, будет лучше, если это в самом деле не папа пришел. А то задаст он перцу сыночку, который спит в одежде и шляется по дому в уличной обуви!
Никита сунул ноги в кроссовки, ломая задники, что, конечно, строго запрещалось делать, и, немножко дрожа от сонного озноба, потащился к входной двери.
– Кто там?
Нет ответа.
Посмотрел в глазок.
Лестничная площадка пуста…
Очень странно. Чьи-то ночные шутки? Или это и впрямь был заблудившийся сосед, который понял, что ошибся, и уже ушел к своей двери?
Ну, ушел так ушел!
Никита, позевывая, побрел обратно в свою комнату. По пути свернул на кухню и взял со стола большую кружку с водой.
Глотнул, сонно глядя в окно.
Напротив тянулся Амурский бульвар. Справа, на перекрестке с улицей Запарина, светофор перебирал огни, но зря старался: ни одной машины. И совершенно безлюдно.
Хотя нет – вот какой-то человек выбежал из-за угла дома и замер, оглядываясь, под фонарем. Длинная тень заметалась на тротуаре.
Странная какая тень! Без головы.
Человек с головой – а тень без.
Да ну, чепуха! Так не бывает.
В эту минуту где-то вдали раздался вой сирены.
Человек бросился через дорогу. Тень, конечно, метнулась за ним, размазалась по тротуару. И человек, и тень скрылись где-то во дворах.
«Может, беглый преступник? – встревоженно подумал Никита – Может, папе позвонить? Хотя что я скажу? Какой-то человек, у которого тень была без головы, дорогу перебегал? Да папа меня засмеет. И правильно сделает!»
Вдруг большая черная птица, похожая на ворону, мелькнула перед окном и даже задела стекло крылом!
Послышался противный скрип.
Никита отпрянул, передернулся.
Чего это птицы разлетались?! Им вроде давно пора отправиться на юг, в теплые края.
Хотя вороны вроде не улетают ни в какие такие края…
Или улетают?
Снова раздался звонок.
Никита так и подскочил!
Вернулся в прихожую, заглянул в глазок.
На площадке – никого. А звонок звенит.
Может, Валерка Пушкарев из пятого подъезда дурью мается? Он как-то рассказывал, что иногда заводит под кнопку звонка какую-то проволочку, что ли, и она то касается контакта, то нет.
Касается – раздается звонок. Не касается – нет.
Валерка называл эту штуку антисоседским изобретением века. С его помощью он намеревался мстить всяким вредным теткам и дядькам, которые жалуются его родителям: мол, Валерка иногда ленится выгуливать своего бультерьера Гада и позволяет ему присаживаться на коврики под чужими дверями. На самом деле буля зовут Гадор – в честь какого-то города в Испании, что ли, – но за исключительно мерзкий характер все называют его Гад.
Никита подозревал, что Валерка среди соседей тоже скоро заслужит такую же кличку!
А может, уже заслужил.
Никита не слишком внимательно слушал Валеркины россказни про «изобретение века», поэтому не уразумел, как оно работает. Но если бы Валеркин отец узнал, что его сынуля почему-то решил поиздеваться над дверным звонком подполковника полиции Зеленина, этому сынуле не поздоровилось бы.
И даже очень!
Однако подполковник Зеленин сейчас на службе. И если Никита хочет еще поспать, ему все же придется сначала посмотреть, что там Валерка нахимичил, и вытащить его хитрое приспособление из-под кнопки звонка.
А для этого все же придется открыть дверь…
Никита уже положил руку на замок, но вспомнил строжайший запрет отца: незнакомым людям дверь не открывать ни днем, ни тем более ночью! Никогда и ни под каким предлогом!
– Ты знаешь, где я работаю, – говорил отец. – Ты знаешь, что у меня есть враги. Они ищут мои уязвимые места. И теперь, когда не стало нашей мамы, мое главное уязвимое место – ты. Пожалуйста, Никитка, береги себя. Если я еще и тебя потеряю, я умру. Точно. Поэтому будь осторожен!
Никита убрал руку с замка и пошел было к себе в комнату, но снова раздался звонок.
– Да нету никого на площадке! – сердито сказал Никита.
Не себе сказал, а воображаемому папе.
– И ничего со мной не случится, если я открою. Я только посмотрю, что там Валерка под кнопку подсунул. И все! Честное слово! Спать же невозможно, а я завтра хотел встать пораньше, чтобы историю повторить и французский!
Почему надо завтра вставать пораньше, чтобы повторить историю и французский, почему это не было сделано вечером, Никита объяснять не стал. Зачем папе – даже воображаемому! – знать, что сын разленился, расхандрился и весь вечер просидел на диване просто так, бездельничая и уныло глядя в окно, за которым ветер обрывал желтую листву с берез во дворе и уносил ее куда-то в октябрьскую темноту? А иногда он поворачивал голову и смотрел на мамину фотографию, которая висела на стенке.