Дерево лжи
Шрифт:
Треножник с камерой Клэя стоял у входа в туннель. Бедуинская палатка была передвинута вместе со всей изящной обстановкой — теперь она стояла сбоку от входа в туннель. На диване раскинулась какая-то одинокая фигура в темно-зеленом платье. Доктор Джеклерс, опустившись на колени перед входом в туннель, изображал, будто он копает в соответствии с инструкциями Клэя. Увидев Фейт и дядюшку Майлза, доктор, однако, вскочил на ноги и подошел поприветствовать их.
— Надо найти вам местечко в тени… — Он оглянулся на палатку. — Ламбент, может, посадим мисс Сандерли
Ламбент встал как вкопанный, словно увидел Фейт первый раз в жизни. Его улыбка потухла, он отвел взгляд и чувствовал себя явно не в своей тарелке. Фейт подумала, не собирается ли он сделать вид, будто не заметил ее.
— Да, — ответил он после слишком долгой паузы, — почему бы и нет?
Его натянутый тон дал понять Фейт все, что ей следовало знать. Ее допустили на место раскопок, но ей здесь не рады. Она заподозрила, что, выскажи доктор это предложение в ее отсутствие, ответ Ламбента был бы совсем другим. Но он не мог отказать, чтобы не выглядеть при этом грубо. Преисполненная дурных предчувствий, Фейт приблизилась к палатке. В тени действительно сидела Агата Ламбент, облаченная в зеленое платье и шляпку и так закутанная в шарфы и кружевные шали, что казалось, они вот-вот ее задушат.
— Добрый день, — пробормотала Фейт, усаживаясь. Вежливые интонации дались ей с трудом — она слишком отчетливо помнила день похорон.
Женщина на нее даже не взглянула, дрожащими руками, затянутыми в кружевные перчатки, продолжая попивать из стакана прозрачную жидкость. Неожиданный порыв ветра дунул со стороны миссис Ламбент, и Фейт почувствовала резкий запах. Миртл была права: лекарство миссис Ламбент — крепкие напитки.
— Надо запечатлеть, как делаются находки! — объявил Ламбент, вернув прежнее самообладание. — Где рог тура?
Четверо джентльменов поспешили к палаткам, пустившись в обсуждение. Агата Ламбент чуть-чуть подвинулась на диване, чтобы частично выйти из тени. Фейт поняла, что она, должно быть, хочет попасть в кадр. Она тоже пошевелилась было, но миссис Ламбент резко закашляла.
— Мисс Сандерли, — миссис Ламбент говорила тихо, почти не двигая губами, — если у вас есть хотя бы капля здравого смысла и представление о приличиях, вы спрячете лицо в тени. Эта фотография должна стать визитной карточкой, она будет передаваться среди наших знакомых, может быть, ее даже опубликуют. Ваше имя не появится на подписи. Мы не можем позволить, чтобы имя Сандерли упоминали в связи с этими раскопками.
Фейт вспыхнула от злости, пытаясь сдержать ее изо всех сил.
— Я знаю, вы не просили, чтобы вас запечатлели на этой фотографии, — продолжила миссис Ламбент. — Доктор Джеклерс и мой муж поставили нас обеих в немыслимое положение. От имени своего мужа приношу вам извинения.
Фейт обнаружила, что дрожит всем телом. Она больше не могла молчать.
— Если вы хотите извиниться, миссис Ламбент, — тихо сказала она, — можете извиниться за то, что выставили нас из своего дома в день похорон моего отца и заставили мою мать несколько миль идти под проливным дождем.
Агата Ламбент прищурила глаза и усмехнулась.
— Вижу, у вас манеры вашей матери, — холодно произнесла она.
— Вы не имеете права говорить мне о манерах, — столь же ледяным тоном ответила Фейт. — Не беспокойтесь, я останусь в тени. Я столь же сильно не хочу, чтобы меня видели с вами, как вы не хотите, чтобы вас видели со мной.
Не успела она сказать что-нибудь еще, как мужчины вернулись. Клэй устроился за камерой, доктор Джеклерс и Ламбент опустились на колени у входа в туннель. Ламбент держал кривой рог, выцветший и липкий от жидкости для схватывания и лака. Они оба уставились на рог с нарочитой торжественностью.
— А мне где встать? — раздался голос дядюшки Майлза.
Повисло неловкое молчание.
— Эм-м-м… — Доктор Джеклерс прочистил горло. — На самом деле, Каттисток, вы окажете нам большую услугу, если встанете за палаткой леди и придержите ткань, чтобы она не колыхалась и не испортила фотографию.
С каменным выражением на круглом добродушном лице дядюшка Майлз прошел мимо них, по-видимому, чтобы встать за палаткой. Клэй настроил камеру.
— Внимание! — произнес он и снял крышку с линзы.
Секунды тянулись. Фейт скрипела зубами и уговаривала себя, что она рада оставаться в тени, ведь ей не надо сидеть лицом к солнцу целую минуту. Прошло, казалось, целых пять минут, когда Клэй снова закрыл линзу крышкой.
— Спасибо! Можно двигаться.
— Всем работать! — выкрикнул Ламбент, отгоняя воображаемых москитов веничком. Рабочие перестали глазеть, доктор Джеклерс, дядюшка Майлз и Ламбент вернулись в палатки. Голова и плечи Клэя исчезли под «капюшоном» — черной тканью, прикрепленной к задней части камеры. Оттуда доносился слабый звон склянок.
— Спасибо, мисс Сандерли, — пробормотала миссис Ламбент, не глядя на нее.
Фейт до хруста сжала веер. Ей не нужна благодарность этой женщины, тем более произнесенная таким тихим искренним голосом.
— Верите или нет, — продолжила жена магистрата, — но вообще я добрый человек. Однако в первую очередь я хорошая жена. Мой муж баллотируется в парламент, и его репутацию необходимо оберегать любой ценой.
— Тогда, может быть, вам следовало помешать ему надеть эти панталоны? — произнесла Фейт, вставая.
— Жена не всегда может сдержать порывы мужа, — серьезно ответила миссис Ламбент, — но она всегда должна защищать его от последствий.
Фейт отошла в сторону, не оборачиваясь. Ее подвергли оскорблениям, но по крайней мере не прогнали с раскопок. Она скользнула рукой в карман и нащупала прохладную монетку. Это было напоминание о том, что месть возможна даже в лагере врага.
Появление дочери Сандерли не осталось незамеченным — Фейт чувствовала направленные на нее удивленные тяжелые взгляды и искренне обрадовалась, когда к ней снова подошел Крок.