Дерьмо
Шрифт:
– Что ж, мне пора. В Ньюмаркет.
Мой друг Клиффорд Блейдс уезжает, спеша вернуться в лоно своей тупой английской семейки, а я звоню Гектору, чтобы напомнить, что наша договоренность на понедельник остается в силе. Потом напоминаю о том же Клэр. Проверка всех систем.
Мысль о предстоящей забаве приводит меня в возбужденное состояние, и я уже думаю, не позвонить ли Банти, но потом решаю отложить до утра. Пусть Блейдси сначала уберется с глаз подальше. Что б и не думалось.
Замечаю, что он оставил купленные в магазине пленки на моем кофейном столике. Убираю их вместе с прочим мусором, жался о том, что
К моей великой радости, брат Блейдси тоже вспоминает, что оставил у меня пленки. Не думал, что он так быстро спохватится, но придурок ведет себя так, словно нарочно подыгрывает мне. Звонок раздастся поздно вечером, но я не снимаю трубку. Пусть разговаривает с автоответчиком. Судьба жестокая тварь, особенно по отношению к таким, как Блейдси.
– Привет, Брюс Робертсон? Это Фрэнк. Ха.
– Он заливается смехом, радуясь, как хорошо у него получается.
– Еду, еду, еду я... прямо к мамочке моей... Брюс, я оставил у тебя те чертовы пленки. Присмотри за ними, ладно?
Все это говорится голосом Фрэнка Сайдботтома. Похоже так, что и не различишь. Я потираю руки и нажимаю клавишу "сохранить".
Есть!
ЛОЖА
Воскресенье. Для некоторых гнетуще-унылый день, для меня же самый лучший из всех дней недели: столько часов сверхурочных! Не могу найти тапочки. Прохожу в гостиную и замираю как вкопанный. С комода исчезла ее фотография. Конечно. Верхний ящик.
Открываю ящик, достаю фотографию.
Рождество прошло, а я так ничего и не подарил ей.
Это...
Некоторое время смотрю на фотографию, потом снова засовываю ее на место и задвигаю ящик. Бедная девочка, какое же наследство тебе досталось. Мне лучше держаться от нее подальше. Мне лучше держаться подальше от них всех. Вирус еще не проснулся полностью, но уже заявляет о себе все настойчивее.
Да, но... Рождество прошло, а я так ничего и не подарил ей.
Это из-за Кэрол, из-за того, что... Обычно она покупает ей что-то... конечно, она купила что-нибудь и на этот раз... от нас обоих.
Наверняка.
А может быть... может быть, и нет. Я знаю, что у нее в голове: старается настроить нас, меня против ребенка. Живет в своем придуманном мире. А правила везде одинаковые. Ладно. Мне насрать. Насрать!
Надеваю старую, провонявшую одежду и размораживаю "вольво". Мчусь по городу под «Мит Лоуф» и постепенно выхожу из депрессии. Джим Стайнман точно величайший рок-композитор всех времен. Романтичен, пиздюк!
Прибыв в управление, обнаруживаю, что наши почти все на месте; наглотались рождественского дерьма под завязку. Сколько бы кто ни трепался про семью, близких друзей и праздники, я знаю одно: большинство ждет не дождется, когда сможет завязать со всем этим и вернуться к привычному делу. Мне уже давно стало ясно, что полицейский не способен долго функционировать в обществе не полицейских.
– Кто у нас сегодня на третьей странице?
– спрашиваю Питера Инглиса, уже развернувшего газету на столе.
– Никки из Сомерсета. Грудки хороши. Такие полненькие. Сучка, наверное, щипала себя за соски перед тем, как сфотографироваться. Только что мозоли не натерла, - подчеркнуто грубовато отвечает Инглис, как и подобает тайному педику, который опасается, что его выведут на чистую воду.
Мистер Инглис забрал-таки свое заявление и выбыл из борьбы за повышение. Несомненно, прислушался к совету некоего мистера Тоула. Показывает страницу мне. Рассчитывает, что если не высовываться и отпускать гадости в адрес девочек, то все про него забудут. Нет, приятель, твоя дымовая завеса долго не продержится, а попытка выдать себя за одного из своих приведет только к большей изоляции. Хороша, - согласно киваю я.
Вам никого не обмануть, мистер Инглис. Зря стараетесь.
Открываю папку и достаю собственную газету. Надо изучить повнимательнее. Не плоха, есть на что подрочить. Но только позднее. В штанах чешется так, что хоть волосы на жопе рви. Спускаюсь в сортир и вытираю пот. Делаю прокладку из туалетной бумаги. Надеюсь, бумага послужит как абсорбент для выделяющейся влаги. Подтягиваю штаны и улавливаю исходящий от них запах стирального порошка. К тому же ткань еще и выцвела.
(есть, есть, есть,есть. Я знаю, как ты себя чувствовал, когда он, весь в черной угольной пыли, приходил. Ты нервно ковырялся в еде, которую он ставил на стол. Ты старался не смотреть ему в глаза. Потом он замечал, что ты не ешь. «Ешь!» ревел он. Мать отводила глаза, а Йен Робертсон тащил тебя к камину и тыкал пальцем в уголь в ведерке. «Я рубил этот хуев уголек весь день! Ради тебя! Ешь!» Но ты все равно не мог есть. Тогда он хватал кусок угля и засовывал тебе в рот. «Жри!»)
По горизонтали
1. Житель города
5. Жалящее насекомое
8. Давать деньги
7. Горячее соединение
8. Внешний
12. Нахальный
13. Священное место
15. Ручное оружие
17. Стажер
18. Болеутоляющее
22. Дружелюбный
23. Тусклый
24. Ложа
25. После сегодня
По вертикали
1. Верхняя одежда
2. Узкая часть
3. Размышлять
4. Река в Африке
6. Фрукт
7. Сокр. форма имени Патрик
11. Речной островок
12. Сухой, ломкий
14. Вино или кекс
16. Оружие лучника
17. Категория
19. Испарение
20. Редкий
21. Помощь в преступлении
– Гас, - кричу я.
– Житель города. Только не горожанин. По буквам не подходит.
– Жаль, я бы так и сказал. Горожанин. А что у тебя в девятом по горизонтали? Шесть букв.
– Припой. Ладно, вот тебе вопрос. Двенадцатое по горизонтали. Нахальный. ТОУЛ! Жалко, по буквам не подходит.
Сухой смех Гаса рикошетом отлетает от стен. Как будто заработала дрель.
Переворачиваю футбольную страницу. В глаза бросается заголовок ПРАЗДНИЧНАЯ КАТАСТРОФА:
слабая, лишенная азарта игра Тома Стронака, обычно столь активного и предприимчивого, привела к его замене во второй половине встречи...
Из-за спины в газету заглядывает Даги Гиллман. Я тычу пальцем в отчет.
– Ты ходил, Даги?
– Это был кошмар. Стронак полный мудак...
– Я-то знаю, в чем дело. Раздолбай не спал чуть ли не всю ночь И, судя по всему, дело не в выпивке, а хуже.