Дервиш
Шрифт:
Бежать! Иначе…
Аким полз, полз, полз… – куда, зачем?! – какая разница, если сзади…
Шкрым-сс, шшшкрым-сс, шкрым-сс!
И чмоканье присосок.
Хозяйство рембригад поблизости, в стенах из коралла и песчаника бездельничают людишки, властные над сотнями скорпионов. И что?! Разве кто-то пошевелит пальцем?!
Тяжелое дыхание – хрипом из гортани.
И – шкрым-сс, шшшкрым-сс, шкрым-сс!
Нога, чтоб её, и… – показалось? – нет! Салатовый хиджаб с золотой вышивкой!
Малика не
Такой же рабицей огораживают площадки для файтинга. Только здесь нет антигравных щитов, опутанных колючей проволокой, а трёхочковую линию не запирают ниппельным полем. Умилительная дверца: щеколда и замочек, подвешенный к ржавой ручке. Пластиковая табличка – "Только для крыс". Смешно. Будто крысы умеют читать.
Бежать – ползти! – дальше некуда. Это последнее пристанище.
За ограждением суетилась Малика: поливала брикеты пузырящейся дрянью. Мерзкие серо-фиолетово-красные и жёлто-коричнево-оранжевые уродцы, хвостатые и облезлые, длиннорылые и короткошерстные вертелись под ногами жены, по очереди атакуя кормушку.
Шкрым-сс, шшшкрым-сс, шкрым-сс!!
Уборщик преследовал двадцать восьмого, "мечтая" очистить территорию от мусора. Поднятый клешнями ветерок холодил разгорячённое лицо. Алые блики в светофильтрах: "Принятым вчера указом "О внесении дополнений в Административный Кодекс" ужесточены меры наказания за использование вирт-терминалов при управлении транспортными средствами. В первую очередь за создание аварийных ситуаций при вирт-сексе".
Ох уж эта бегущая строка! – К-28 не сразу заметил на горбу скорпиона проклятого дервиша, его скуластого сообщника и невменяемую девицу с бубном.
Как они взобрались на уборщика?!
Ассенизатор не прогулочный лайнер, не рикша, не мобиль повышенной комфортности! И… скорпион не оказал сопротивления, даже позволил взобраться на скользкий – в потеках масла – панцирь. Нереально!
Пара срединных и четыре пары боковых глаз изучали Акима, отслеживая любое движение. Скорпион подобрался так близко, что двадцать восьмой слышал натужное дыхание и хрипы в лёгочных мешках, ощущал смрад пара, стравливаемого отверстиями в головогруди.
На спине уборщика веселилась троица.
О, позор на седины почтенных управителей! О, падение нравов! Акиму неприятен сам вид грязного девичьего лица, обнажённых голеней и предплечий. Да что мордашка, коль разрешён доступ к телу! Зарывшись с головой в ПВХ-рубище, скуластый урчал, целуя и покусывая живот девушки: колтуны щекотали рельеф мышц. Бесстыдница хохотала, истязая бубном округлые, в разводах машинного масла ягодицы. Дервиш, припадая на левую ногу, кружил на месте и пел, абсолютно не попадая в ритм бубна. Морщины на лбу складывались причудливым орнаментом.
Куцая растительность на подбородках. Чёрные
Судьи и палачи.
Аким обернулся: жена не обращала внимания на уборщика – стоит ли тратить время на всякие глупости? Не видела она и странную троицу. Акима тоже не замечала.
Двадцать восьмой приподнялся на локтях – накладки экзо трансформировались, уменьшая давление на суставы. От вида инфоплантов, нанизанных на оптоволокно, беглеца передёрнуло. Аким прокашлялся и заорал:
– Что я вам сделал?!
Скуластый оторвался от живота. Дервиш прекратил заунывные песнопения и, ковырнув ногтём в зубах, ответил:
– Ты?! Ничего. Это мы. Мы сделаем из тебя человека! Мы!!
– Но я!..
– Ты жалкая слизь у наших ног!
– Я лучше знаю, что такое человек! Я – учитель! Ты! Да, ты! Ты же был на лекции! Не дожидаясь ответа, двадцать восьмой забубнил: – Классическая социологии использует понятие индивидуальности для описания индивидуализации как процесса и результата совмещения индивидуальных требований, ценностных императивов и нормативных предписаний, социальных ожиданий определенных действий, необходимых для выполнения социальных ролей, со спецификой стилевых особенностей деятельности, общения, поведения и мышления конкретных индивидов… А вы! Вы все попадёте в джаханнам!!
Горло свело судорогой, Аким замолчал, широко разевая рот.
Троица расхохоталась.
Скорпион изогнулся, примериваясь, как бы точней зафиксировать мусор последним члеником брюшка, полуметровым жалом с зеленоватым гелем для разжижения твёрдых отходов.
"Только для крыс". Посторонним вход воспрещён – уборщик не сунется за ограждение. Хотя… взял же на борт туристов… Но! – надежда есть. Для крыс? Что ж, Акима не смущают подобные ограничения.
Крыса?! Всё лучше, чем активная биомасса. И лучше, чем неактивная. Вперёд!
Аким на четвереньках рванул к ограждению, умудрился встать на ноги и…
Скорпион развернулся. Удар!
Милостью Творца двадцать восьмой избежал смерти: коленный сустав не выдержал напряжения; хрустнув, нога сложилась, Аким упал, хватаясь за щеколду, не удержался – и вот он на пластике. Стон и слёзы. Прокушенная губа.
Жало на мгновение коснулось сетчатой дверцы. Металл зашипел, полыхнув алым. Запахло гарью. Скорпион дёрнулся и отпрянул. Визг сервоприводов заглушил хохот троицы.
Аким медленно активировал светофильтры: он уже в раю? и гурии ублажают взор похотливыми танцами?..
К сожалению, нет.
Или к счастью?
Уборщик, повинуясь программе, откатился назад. Троица очень экспрессивно – м-мать его расфак, кузнечика-мутанта за лапу! – выказывала недовольство: дервиш визжал, брызгая слюной, девица топала ножкой и корчила рожи, скуластый зло щурился.
Малика, пристёгнутая нейрошунтом к терминалу, с удивлением поглядывала то на скорпиона, то на дыру в ограждении.