Держитесь, маги, я иду!
Шрифт:
Супруги выпили вина, поели салата из морепродуктов, и снова выпили вина. Настя рассказала, что в столичном театре скоро ожидается громкая премьера новой пьесы модного автора. Пьеса была про трагическую судьбу двух юных влюбленных, и Настя, старательно проштудировавшая содержание этой пьески, выбирая наиболее трогательные моменты, в вольном переложении цитировала речи влюбленных, роняя то слезу, то очередной шарфик с тела.
После третьего бокала вина леди Таис включила музыку и смело пригласила явно впечатленного вечером романтической поэзии мужа на 'белый танец', попутно пояснив, что означает это название. Северин столь же смело объяснил, что никогда в жизни не танцевал и лишь издали видел, как это делается.
– Дорогой, учиться никогда не поздно! – уверенно настояла на своем Настя, и супруги заскользили по гостиной под романтическую мелодию скрипок и виолончели.
Нежась в надежных, сильных руках мужа Настя мечтала: 'Пусть будет, что будет. Мне нужна эта ночь, даже если это будет единственная осознанная ночь в руках любимого мужчины. Да, я люблю его! Себе можно в этом признаться'.
Скрипки звучали то медленно, то быстро и пронзительно, а молодые люди смотрели друг другу в глаза, и не могли оторвать взора. Их губы соприкоснулись и слились в медленном томительном поцелуе. Руки Насти запутались в волосах мужа, склоняя к ней его голову, давая возможность сильнее и требовательнее впиться в мужские губы.
– Звезда моя, Наиля! – прошептал Северин, отрываясь от губ девушки и ловя ее взгляд.
Анастасия смотрела в горящие, пылающие огнем глаза своего мужа и тонула в их нежности, страсти, ласке, обожании... Прикоснулась губами к щекам, ямочке на подбородке, скользнула влажным горячим поцелуем по крепкой шее... И скинула с плеч последний шарфик...
– Наиля, я не смогу .... – простонал Северин.
– ... удержаться ... – закончила за него Настя прерывистым шепотом, – ...я ... тоже ...
Девушка обхватила руками шею мужчины и крепко прижалась к его губам. О, нет, это не яд горел в ее крови! Это она сама плавилась от его поцелуев, горячечного дыхания. Ее жгли прикосновения его рук, она сходила с ума от желания принадлежать ему, раствориться в нем без остатка. Сердце мужа бешено стучало под ее руками, и собственное билось в том же ритме.
Северин не мог потом вспомнить, как они добрались до его спальни. Помнил лишь, что прикосновение к ее обнаженной коже окончательно лишило его остатков самообладания. Их совместная страсть держала их в своем жарком пламени всю долгую – долгую зимнюю ночь. Под утро, любуясь личиком своей утомленной жены, Северин прошептал ей:
– Я люблю тебя!
Настя лучисто улыбнулась ему, коснулась рукой его щеки и ответила:
– Я тоже люблю тебя!
Счастье, звонкое и горячее, затопило Северина до краев. Прижимая к себе жену, он жарко обещал ей:
– Ты всегда будешь со мной рядом! В моем доме! Что бы ни случилось, что бы с тобой ни произошло! Я всегда буду заботиться о тебе сам! Я буду любить тебя в любом состоянии, даже безумной и сумасшедшей! Ты всегда будешь жить в своем доме, в нашем доме, со мной! Даже если у тебя не получится ...
– Да, хороший мой, верю.
Глава 16
За все хорошее в этой жизни приходится платить. За самое лучшее – долго расплачиваться.
Лучик холодного зимнего солнца скользнул по лицу Таиса, разбудив его. Разом вспомнив прошедшую ночь, Северин, не открывая глаз, повернулся к жене, обнял ее, прижал к своему телу, жадно вдыхая ее легкий цветочный аромат. Потерся щекой о плечико девушки и поцеловал его.
– Наиля, звездочка моя...
Девушка не ответила. Северин распахнул глаза и вскинул голову: жена была бледной и тяжело дышала. Ресницы ее были сомкнуты, а на лбу выступил холодный пот.
– Наиля, что с тобой?! – испугался Северин, хватая жену на руки и слегка встряхивая ее. – Не молчи! Просыпайся!
Настя с трудом открыла глаза: 'Кто меня трясет? Почему мне так плохо? Что вчера было?' На последнюю мысль тело откликнулось недвусмысленным жаром и томлением. Вид встревоженных глаз цвета майской листвы этот жар усилил. 'Я куда-то уплываю... Куда? Что же со мной?' – вяло подумала Настя и провалилась в мир грез.
Северин опустил в теплую воду тело жены. Девушка бессмысленно улыбалась и на его слова и действия никак не реагировала, спокойно позволив себя вымыть, высушить, запеленать в полотенце и перенести назад в мужскую спальню.
– Звездочка моя, любимая, ну, давай же, приходи в себя! – шептал лорд-маг, с грустью и виной вглядываясь в любимое лицо.
Однако мольбы его не находили ответа. Наиле становилось все хуже и хуже: ее трясло и лихорадило, с губ срывались стоны. Вдруг глаза девушки широко распахнулись и пристально уставились на него. По спине мужчины пробежал холодок нехорошего предчувствия. Девушка приподнялась, все также не отрывая от него плотоядного взгляда, и вдруг бросилась, стараясь впиться в губы и проявляя удивительную силу и ловкость в стремлении добраться до них. Северин перехватил жену, быстро пеленая ее в силовой воздушный кокон. Подвешенная в воздухе, сжатая невидимыми струнами, девушка рвалась освободиться и рычала непонятные слова. Крики и просьбы мага Наиля полностью игнорировала. В надежде вернуть Наиле сознание, Северин перенес жену по воздуху в ее спальню и поднес к плакатам, развешенным по стенам.
– Смотри! Это ты писала! Читай!
Девушка скользнула по надписям мутным взглядом и снова безуспешно рванулась к мужу. Так продолжалось несколько часов. Потом леди Таис притихла, но продолжала неотрывно смотреть на мужа, а Северин боялся уйти и оставить ее одну.
В доме было тихо, слуги бесшумно скользили, мрачно и неохотно занимаясь повседневными делами, служанки всхлипывали и утирали слезы платочком. В холле на пару рыдали Паляна с Ильяной, Марика горестно стенала на кухне, и не думая варить обед, а вокруг нее мрачно вздыхали печальные лакеи и привратник. Под дверью спальни скорбно завывал щенок. Дворецкий оделся в черные одежды. Общая атмосфера в доме была, как во время похорон.
– Мы прибрались в вашей комнате, лорд-маг, – всхлипывая, доложила Ильяна, заглядывая в спальню госпожи. Увидев неподвижно замершую в воздухе леди Таис, по-прежнему закутанную лишь в полотенце и всё с тем же бессмысленным взглядом, горничная опять разрыдалась.
– Уйди, богов ради, и без твоих слез тошно! – попросил Северин.
– Давайте, мы хоть леди Таисочку нашу оденем, что ж она так-то ... не хорошо. Она пока притихла, а мы с Паляной быстро – за минуточку управимся! – гнусавым от долгого плача голосом прошептала Ильяна. Паляна, выглядывая из-за плеча подруги и размазывая слезы по щекам, активно закивала.