Держитесь, маги, я иду!
Шрифт:
Утром нового дня Настя встала отдохнувшая, радостная и полная сил. Нежный поцелуй мужа, влюбленный взгляд его зеленых глаз, совместная утренняя ванна – что еще девушке для счастья надо? Лично Анастасии Николаевне Таис – ничего!
Проводив мужа до его спальни – тоже одеваться, Настя спустилась по лестнице на первый этаж. Стоило ей только войти в столовую, как Орлов радостно метнулся к хозяйке. Громко тявкая, песик напоминал, что время его выгула давно миновало, пока хозяева в постели прохлаждались. Настя, смеясь его возмущению, накинула шубку и пошла с собакой в сад. Во время прогулки девушка невольно обратила внимание, как много людей встречается ей в замерзшем негостеприимном саду: вот радостно улыбается садовник, вот выскакивают на дорожку
– Променяла меня на другого мужчину? Так быстро? – наигранно обижено протянул за ее спиной голос мужа, когда Настя гладила довольного щенка. – Бросила даже до завтрака?!
– Он не мужчина, – улыбнулась девушка супругу, – он – пес! И мы оба уже готовы вернуться и съесть все, что только найдем!
Проводив мужа на работу и сто раз пообещав никуда из дома не выходить и амулет связи весь день, прижимая к сердцу, при себе носить, Настя занялась уже привычными делами по хозяйству.
В утренних хлопотах по дому леди Таис постепенно начало подгонять чувство, что она забыла что-то важное и вот-вот опоздает сделать это важное. Читая отчеты арендаторов, Настя ощущала неприятное сосущее чувство в груди, которое буквально вопило ей: 'Беги скорее! Потом будет поздно!', и не давало сосредоточиться на бумагах. Размышления о том, как повезло фермерам иметь в арендодателе мага-стихийника, благодаря которому их посевам не страшны ни засухи, ни бури, прерывались поселившейся в душе неясной тревогой. Анастасия подумала, что так проявляет себя желание скорее увидеть Северина, но при мысли о муже ее не окатило привычным уже теплом и счастьем. Это насторожило девушку. Настя помнила слова Донаты о том, что она теперь не испытывает наркотической зависимости от феромонов мужа, но не быть зависимой и не испытывать чувств – это разные вещи. Задумавшись о Северине, Настя осознала, что ее любовь к нему вдруг отошла далеко-далеко на второй план, освободив место для лихорадочной настойчивой потребности куда-то бежать. Куда?! Она уже сто раз проверила список всех дел по дому, проконтролировала (многократно!) всю прислугу, доведя их до нервной икоты, позвонила мужу и выяснила, что у него все хорошо – усердно трудится во славу отечества. Дел вне дома у нее быть в принципе не может, так как в 'отцовском' поместье ее уже схоронили и не ждут, а в других местах она и не бывала, кроме ярмарки и храма Донаты. Храм!!! Ей нужно туда! На Настю накатило огромнейшее облегчение, как будто груз тяжелый с плеч сбросила. Могла же и раньше сообразить! Мелькнула логичная мысль: 'Зачем?', которая была сметена лавиной чувств: 'Поблагодарить! Помолиться! Пообщаться, в конце концов, раз тут можно так вот запросто с богиней поболтать'.
Анастасия бросилась в холл:
– Этен! Одежду мне и карету подать!
Дворецкий изумленно и испугано на нее воззрился:
– Куда это вы, леди Таис? Лорд еще не скоро вернется. Вы сами обещали ему никуда не выезжать. Да и не принято, чтоб жены магов без мужей по городу ездили!
Его слова вызвали у Насти самую настоящую истерику, с криками, воплями и попытками силой прорваться к входной двери. Не на шутку перепуганный дворецкий позвал на помощь дюжих слуг, которые надежно перегородили леди Таис выход из особняка. Из комнат повыскакивали Паляна с Ильяной и прочие служанки и с открытыми ртами смотрели на беснующуюся хозяйку дома. Из кухни подтягивались привлеченные шумом, вооруженные поварешками поварята под предводительством румяной Марики.
'Что я творю?! – на миг очнулась Настя. – Здесь надо не силой, а хитростью брать!'
– Извини, Этен, что-то накатило на меня. С утра не очень хорошо себя чувствую. Давай, я позвоню мужу и его позволения на поездку спрошу? Ты весь разговор услышишь. И я ведь не одна ехать собралась – хоть десяток слуг со мной отправь для пригляду.
Дворецкий расслабился и согласился.
Удивляясь собственному, неожиданно томно-сексуальному и молящему голосочку, Настя лепетала в амулет связи:
– Дорогой, я хочу съездить в храм Донаты. Помолиться и поблагодарить богиню. Да, со мной все хорошо. Конечно, со слугами, Этен распорядится! Конечно, я быстро вернусь, ты и с работы приехать не успеешь! Да, можешь встретить меня у храма, часа через три.
Получив вожделенное согласие на поездку от законного супруга, девушка бросилась одеваться.
Ко входу в храм Настя бежала, как умирающий от жажды в пустыне бежит к ручью в оазисе. Двери открылись.
– С возвращением, сестра!
– Здравствуйте! – проговорила Настя, торопливо шагая к главному залу храма. Ей срочно нужно было добраться до алтаря и приложить к нему руки.
Шаги Насти гулко отдавались под сводами храма, жрицы скользили бесшумно, как тени. 'Темно, как в склепе, – подумала Настя, – все-таки жутковато здесь. Вот сейчас положу руки на камень – и станет хорошо. Очень хорошо!' Сила собственного безумного желания добраться до алтаря на миг ошеломила Настю и заставила ее остановиться.
'Что происходит? Откуда эта мания? Очень похоже на то, как мне раньше хотелось впиться в губы мужа, только нынешнее желание гораздо сильнее. А про мужа я и вовсе забыла!' Мысль о забытом муже реально напугала Настю. Сходить по человеку с ума, любить его, всей душой желать повторения жарких ночей – и при этом забыть?! На полдня?! Из-за желания прикоснуться к холодному камню?! Это было ненормально.
'Надо развернуться и уйти! Со мной происходит что-то плохое', – Настя решительно повернулась и сделала шаг назад.
– Куда же ты?! – хором заголосили жрицы. – Подойди к алтарю!
'Глупая девка! – раздался холодный голос в голове. – Хочешь вернуться в этот мужской жестокий мир? Всю жизнь терпеть тиранию отца или мужа?'
'Бегом! Бегом отсюда!' – Настя держалась за эту мысль, с трудом переставляя ноги. Ей казалось, что она бредет в густом киселе или в патоке, так сложно давался ей каждый шаг. Тело скрутило болью: казалось, дрожала от напряжения каждая мышца, трепетал от агонии каждый нерв, даже процесс дыхания был мукой. Жрицы не удерживали ее, молча наблюдая, как она сперва медленно тащилась, а потом ползла по полу к выходу. Желание вернуться и коснуться алтаря пульсировало в крови и буквально било в голову. Настя осознавала, что если не преодолеет искушение сейчас, то навсегда останется здесь, в этих стенах. Потеряется в этом притяжении, как отец в алкогольных парах, без возможности вернуться. Потеряет мужа, возможность иметь семью и детей, лишится того будущего, о котором мечтала в обоих мирах, и которого уже почти достигла. Нет, она не отдаст свою победу в борьбе за собственный рассудок так легко! Русские не сдаются! Даже если очень-очень тяжко – не сдаются! Анастасии казалось, что она бредет в этом пыточном мареве уже много-много лет. 'Что за мир такой!!! Куда ни сунешься – наркопритон, с кем ни поведешься – наркодилер!' – яростная злость помогла Насте встать, держась за двери, открыть створку и вывалиться на улицу.
Крик мужа, подхватившего ее на руки, еще на миг удержал сознание девушки и, вцепившись в плащ супруга, Настя прошептала:
– Не пускай меня в храм! Ради нашей любви, чтобы со мной ни происходило, и как бы я не рвалась! Запри меня в новом погребе на сутки и не открывай дверь! Обещай! Обещай!!!
'Обещаю!' – услышала девушка, и провалилась в беспросветный и мучительный мрак.
Глава 18
Самые фантастические предположения могут оказаться верными.
Сутки подходили к концу. Весь день Северин не ел, и пил только воду по принуждению Лютена. Друг сам приехал в особняк Таиса, когда тот опять не появился в лаборатории. Тот же Авар сказал всем, что Северин болен, и что беспокоить его нельзя. Лекарь-маг не соврал ни единым словом – его друг действительно был болен от переживаний и безумной тревоги за жену. Он верил своей Наиле, но с ужасом представлял, какие муки терпит жена в темном погребе, без еды и питья. Лютен остался ожидать конца дня, чтобы вылечить леди Таис от всех возможных осложнений после такого жуткого добровольного затворничества.