Дерзкая книга для девочек
Шрифт:
Александр Мелентьевич, знавший латинский, французский, английский и немецкий языки, решил освежить свои познания. А руководитель профессорско-преподавательского кружка по изучению иностранных языков дал ему для практики сказку Баума. Это было добротное издание начала XX века, с хорошими красочными иллюстрациями. Книга так понравилась Волкову, что он стал её не только переводить, но и пересказывать — как своим студентам, так и детям. Те с интересом слушали, и доцент так увлёкся своим занятием, что незаметно для самого себя сочинил по существу новую сказку.
А сочинив, не нашёл ничего лучшего,
«Откровенно скажу Вам — работая над сказкой, я чувствовал себя неловко, хотя и прекрасно сознавал всю огромную важность детской литературы, — писал Волков в своём письме к Маршаку. — Но Ваша статья о Льюисе Кэрролле, авторе «Алисы в Стране Чудес», вселила в меня уверенность. Я знаю эту сказку, но предполагал, что автор — мой коллега по научной работе…»
Вот, оказывается, какие чудеса бывают на свете.
Маршак, получив письмо, тут же на него ответил, попросив прислать рукопись ему в Ленинград. И прочтя её, несмотря на болезнь, счёл своим долгом подбодрить начинающего литератора.
«В повести много хорошего, — пишет он. — Вы знаете читателя, пишете просто. У Вас есть юмор. Когда мы с Вами увидимся — либо в Москве, либо в Ленинграде, если Вы сможете сюда приехать, — я выскажу Вам некоторые свои замечания в отношении языка, стиля и т. д. Пока же я хочу только сказать Вам, что — по моему впечатлению — Вы можете быть полезным детской нашей литературе…»
Писалось всё это в далёком уже ныне 1937 году. А ещё два года спустя книжка А. Волкова вышла из печати. Потом её ещё множество раз переиздали, появилось несколько продолжений этой сказки.
А вот попытки А. М. Волкова написать что-либо оригинальное оказались не столь удачными. И хотя его книга «Первый воздухоплаватель», переименованная затем в «Чудесный шар», всё-таки вышла из печати, она давно уже стала библиографической редкостью. И о ней помнят разве что завзятые библиофилы.
Сказка же о волшебнике Изумрудного города всё живёт, ныне её с удовольствием читают уже внуки и правнуки первых читателей. И благодарят математика, волею случая ставшего сказочником.
3. Ключик к «Приключениям Буратино»
Бывает так, что и маститые писатели, авторы толстенных романов для взрослых, вдруг словно бы вспоминают собственное детство и пишут отличные книжки для детей. Именно так произошло однажды с Алексеем Николаевичем Толстым, автором трилогии «Хождение по мукам», романа-эпопеи о Петре I и многих других книг. Среди них, правда, встречаются и приключенческие повести, даже научно-фантастические романы «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина», но вот сказку он написал всего одну — «Золотой ключик, или Приключения Буратино».
Как это вышло, Алексей Николаевич и сам рассказал в предисловии к книге. В своё время, будучи ещё ребёнком, он прочёл сказку итальянского писателя Карло Коллоди «Пиноккио, или Похождения деревянной куклы». Потом долгое время эта книга у нас не издавалась. Когда А. Н. Толстой решил записать сказку, то оказалось, что многих подробностей он не помнит. Тогда Толстой решил написать по мотивам «Пиноккио» свою сказку.
В чём же главное отличие «Буратино» от «Пиноккио»? А в том, что Толстой сделал сказку по существу русской. Как говорят специалисты, «полностью изменил язык и стилистику сказочной повести, превратил её в оригинальный текст русской литературной традиции».
Взять хотя бы Джузеппе Сизого Носа, приятеля папы Карло. По профессии он — столяр, а в России лица этой профессии частенько прикладываются к бутылке. И цвет носа Джузеппе, и его прозвище достаточно ясно говорят о пристрастии героя к спиртному.
Точно так же Толстой переиначил на русский лад и еду.
Голодный Буратино видит, закрыв глаза, не что-нибудь, а тарелку манной каши пополам с малиновым вареньем. Ни в одной итальянской поваренной книге такого блюда не найдёшь. Зато в России манная каша с малиновым вареньем — на почётном месте.
Опять-таки в харчевне «Три пескаря» кот Базилио заказывает себе «шесть штук самых жирных карасей и мелкой рыбы сырой на закуску».
То, что коты и кошки любят рыбу — это все знают. А вот жарение караси в сметане и к ним мелкая свежепосоленная рыба — это, между прочим, обычное меню придорожных трактиров в дореволюционной России.
Весьма интересны и имена персонажей. Правда, Карло, Джузеппе — типичные итальянские имена. Пьеро — тоже известный представитель кукольного театра XIX века. А вот Мальвина — популярное имя в России в XIX, его носят многие героини тогдашних сентиментальных романов. А пудель Артемон позаимствован к Куприна: в рассказе «Белый пудель» циркового пса зовут Арто. Причём скорее всего это сокращение от русского имени Артамон — распространённого среди дворовых людей и российских помещиков.
Но для главного героя Толстой придумывает новое имя — Буратино нечто производное от «буравчика» — этакое вертлявое и очень непоседливое существо, вечно лезущее во все дыры.
За ним следует Дуремар — замечательное, согласись, имя для противного продавца пиявок, старающегося объегорить своих покупателей, заморить их своими кровососами.
Труднее всего Толстому, пожалуй, было переименовать злого владельца кукольного театра. У Коллоди его имя — Манджафуоко, что по-итальянски значит «пожиратель огня». Однако русскому человеку, тем более ребёнку, этакое имечко вовек не запомнить и без ошибки не выговорить. И тогда Толстой придумывает нечто громкое и грозное — Карабас Барабас. Будто большой барабан прогрохотал. Замечательное имя-громыхалка, типично злодейское, сказочное и даже загадочное. Потому как «карабас» — по-казахски «чёрная голова»; в Северном Казахстане, к югу от Караганды, и по сей день существует железнодорожная станция Карабас.
Откуда Толстой взял Барабаса, догадаться сложнее. Может, он происходит от соседней с Северным Казахстаном Барабы (Барабинской степи), может, он немецкого «Bramarbas» — бахвал, хвастун. А скорее всего фантазёр Толстой просто-напросто его удачно выдумал.
А вот феноменальную карабас-барабасовскую бороду, он, безусловно, позаимствовал у злого карлика Черномора из пушкинской поэмы «Руслан и Людмила». Причём у Пушкина специально оговаривается: «Вся сила карлы — в бороде». И Карабас Барабас тоже становится беспомощен, как только его борода прилипает к смолистому стволу сосны.