Десант местного значения
Шрифт:
Больше всего Стейтона беспокоило наличие, как минимум, роты русских танков Т-34 в районе его наступления. «Тридцатьчетверка» – танк, конечно, уже устаревший и тому же «Паттону» М48А3 в поединке сильно проигрывает. Но его 85-миллиметровая пушка пробивает бронетранспортер навылет, и проверять, что может натворить даже один Т-34 с LVTР5 морпехов, Ричарду как-то не очень хотелось. Поэтому 23-й экспедиционный батальон, вернее, рота морпехов и девять бронетранспортеров, что от него осталось, атакует не успевших окопаться русских сразу после авиаудара четверки «Скайрейдеров». Фактически им надо доехать на БТР до разгромленных позиций противника и добить, все, что там еще будет шевелиться. Три «Паттона» – все, что осталось от бронетанкового батальона дивизии, идут позади атакующих, прикрывая их огнем своих орудий от всяких неожиданных случаев. 22-й батальон идет за ними в качестве резерва. И, как вишенка на торте, два «Скайрейдера» в зоне ожидания, с еще не растраченным боезапасом. Как только последует контратака русских танков, а она непременно последует, штурмовики нанесут по ней удар. Оставшаяся четверка «толстых собак», которая уже истратила свой боекомплект и имеет в наличии только осветительные бомбы, тоже пригодится. Ведь до нормального рассвета еще как минимум сорок минут. Кстати, на столько времени же у пилотов и топлива осталось, с учетом обратного полета до Атту-стейшн. А если все получится, тогда можно подумать и о более далеких целях. Сделать то, что не удалось совершить неудачнику Ксавье, занять поселок Паратунка и выйти на рокадную дорогу Термальный – Паратунка – Николаевка – Елизово. Этим маневром его тактическая группа не только снимет угрозу обстрелов своего аэродрома, но и создаст сильнейшее давление на весь южный фланг обороны противника. Русские просто будут вынуждены отойти со своих позиций к северу от него, очистив весь этот район, чтоб не попасть в окружение. А почему бы и нет… Ведь и красные понесли потери в сегодняшнем ночном бою, а силы их на Камчатке далеко не бесконечны.
03 ноября, местное время 06:41. Камчатка. Дефиле к северу от сопки Бархатная, триста метров к востоку от брода через реку Паратунка
Лейтенант Пиксин как-то внезапно понял, что он научился воевать. И дело вовсе не в том, что его экипаж оказался единственным, кто выжил в предыдущем столкновении с американцами. И даже не в том, что самоходка лейтенанта сражалась сразу с несколькими танками противника и вышла из этого сражения победителем. Они целы, хотя у машины американским снарядом был разбит ленивец, а сами американцы… вот они горят, как миленькие. Просто лейтенант начал командовать экипажем, как бы это сказать… Уверенно. Без сомнений и внутренних терзаний. Словно заранее зная, что его команды будут правильными и своевременными. Кстати, насчет ленивца. Будь это раньше, Пиксин долго размышлял бы, что ему делать. Может быть, до тактичной подсказки от более опытного механика-водителя. Может, быть, до получения приказа от начальства. Хотя где оно, то начальство. А сейчас лейтенант, оглядев поле прошедшего боя, в течение десяти секунд принял решение. Заряжающий с радистом отправились к ближайшей подбитой машине, чтобы осмотреть и в случае возможности снять ленивец с нее.
Сам Пиксин, оставшись с водителем, принялся за ремонт своей машины. Операции, казалось бы, несложные, но требующие очень больших физических усилий. Тем более с учетом темноты, а главное, большого количества мерзлой грязи, налипшей на ходовую часть. Ослаблять натяжение гусеницы не требовалось, за них это сделал вражеский снаряд, гусеница была уже сорвана. Отвернуть болты и снять броневой колпак, закрывающий ступицу ленивца. Два болта пришлось срубать зубилом, настолько они были исковерканы. Отвернуть гайку, крепящую ленивец на оси. С трудом, но это им удалось. К тому моменту уже вернулись заряжающий с радистом, неся снятый ленивец с другой самоходки и с неутешительными вестями. Весь экипаж самоходки под номером «ноль семь» погиб сразу же. Какой-то глазастый или на редкость удачливый американец всадил снаряд ей в рубку, когда она только выбиралась задним ходом из своего окопа. Внутри от ребят остались только куски тел. Но лейтенант только цыкнул на свой экипаж. Переживать за сослуживцев некогда. Потом вспомним и помянем. А сейчас, вчетвером, они возобновили работу. Болты, крепящие крышку сальника, отвернуть удалось легко. А вот со снятием самого разбитого ленивца, вместе с шарикоподшипником и наружной обоймы роликоподшипника им пришлось попотеть. Только при помощи двух ломиков, кувалды и такой-то матери им, вчетвером, это еле удалось.
И, как будто в насмешку, тут же к ним подкатили два ГАЗ-63 из взвода обеспечения дивизиона. Один битком набитый снарядами и патронами, а главное, в нем помимо водителя и старшины был еще горячий завтрак в термосах на весь списочный состав дивизиона. Вторая машина являлась ремонтной летучкой. Пройдясь по «тыловым крысам, которых не дождешься, когда они срочно нужны», лейтенант тут же припахал их в помощь, после чего установка целого ленивца, замена поврежденных траков и натяжение гусеницы показались детской задачкой. Старшина поначалу впал в ступор, когда узнал, что вот эта поврежденная самоходка теперь и есть весь дивизион, потом махнул рукой и даже стал помогать в разгрузке снарядов, да и водителя заставил. Дела пошли значительно быстрее. Экипаж Пиксина во главе с лейтенантом, торопливо обжигаясь, заглатывал тройную порцию перловой каши с тушенкой. Механик-водитель руководил ремонтниками, заряжающий покрикивал на водителя, который, протирая снаряды от смазки, укладывал их в боеукладку, радист наблюдал за починкой радиостанции. Что характерно, весь экипаж это делал прямо с котелками в руках, поспешно жуя между разговорами. Еще когда они меняли траки, к ним подбежал командир танковой роты. Уяснив, что самоходка будет готова к бою уже через десяток минут, он, пользуясь старшинством в звании, присоединил экипаж Пиксина к себе. Танковая рота как раз откатилась назад после неудачной атаки на позиции американцев в паре километров к востоку. И сейчас самоходчикам предлагалось занять позицию чуть позади танкистов, спрятав самоходку за подбитыми танками янки. Такая постановка вопроса не вызвала у Пиксина неудовольствия, позади – это все-таки не впереди всех, как это получилось в предыдущий раз. Но сразу занять позицию парни не успели, когда ребята наконец-то натянули гусеницу, на позицию танкистов налетели американские штурмовики. Налет, в общем-то был не особо удачный, янки смогли подбить только один танк. Хорошо, хоть грузовики из взвода обеспечения убрались в тыл, буквально за несколько минут до налета. Но не успел Пиксин спрятать свою самоходку за М103, которого он и подбил в самом начале боя, как на востоке началось.
Сначала на позиции нашей пехоты, которая, как объяснил командир танковой роты, зарывалась в землю в том месте, опять обрушились штурмовики. Вообще, количество и номенклатура боеприпасов, которые несли эти нескладные винтовые машины с прямым крылом, поражали воображение. Казалось, будто у них есть бездонные волшебные мешки, откуда пилоты все время достают все новые и новые бомбы, ракеты или баки с напалмом. В рации прохрипел голос командира танкистов, он приказывал выдвинуться ближе к востоку, чтобы прикрыть огнем пехоту от ожидаемой атаки американцев. Танки рванулись на восток, а Пиксин не спеша переползал от одного подбитого танка к другому. Лезть на открытое пространство ему очень не хотелось. Ну и что, что еще темно? Повесят над тобой осветительную авиабомбу, и ты будешь как на ладони. Вот как повесили такие над позициями наших стрелков, теперь там светло, как днем. А там все было очень плохо. Сбросив во втором заходе на наши окопы баки с напалмом, «Скайрейдеры», зайдя на наши позиции снова, расстреливали из пушек мечущихся горящих людей. В конце концов, он встал за подбитой самоходкой командира своей батареи. От нее до наших позиций было метров девятьсот, и это его устраивало.
03 ноября, местное время 06:43. Камчатка. Дефиле к северу от сопки Бархатная, полтора километра к востоку от брода через реку Паратунка
Это предрассветное время Сергей раньше особенно любил. Вот именно этот час до рассвета, когда солнце еще не встало, а ночь, с ее непонятными звуками и страхами уже начала уходить. На востоке начинает проступать свет. Не яркий свет восходящего солнца, а нежный, пастельно-серый, с жемчужным оттенком. Начинают просыпаться и петь птицы, в водоемах начинает плескаться рыба. Кромешная тьма, окружающая тебя долгую ночь, истаивает, постепенно уходя, и вокруг человеческий глаз начинает видеть красоты суровой и дикой камчатской природы. Вот проступили изумительно сложные по своему рисунку кружева кедрового стланика на сопке выше, вот справа, далеко в распадке из темноты начали вырисовываться точеные изгибы каменной березы, стоящей на берегу стремительного ручья, бегущего среди белых, поросших изумрудным мхом камней. И даже смрад сгоревшего напалма, напополам с тошнотворным запахом жареного человеческого мяса, плотно висевший над уцелевшими окопами их позиций, не мог полностью убрать очарование этого предрассветного часа. Но сегодня все эти красоты, достойные того, чтоб попасть на картину самого маститого художника, проходили мимо взора Сергея. Все его внимание было приковано к востоку. Там были враги, которые уже неоднократно пытались его убить. Там уже несколько минут слышен был звук моторов и лязг гусениц. И вот, спустя еще несколько томительных минут на пригорке следующей к востоку сопки проступили угловатые темные силуэты американских бронетранспортеров. С десяток огромных угловатых машин неспешно ползли к жалким остаткам советских позиций.
– Серый, как мы их останавливать будем? У нас же ни хрена нет, одни гранаты! – повернул к нему свое бледное лицо Сашка. Сергей, не отвечая, сосредоточенно начал развязывать вещмешок. Там лежали две противотанковые кумулятивные гранаты РКГ-3, и, достав их, он начал откручивать рукоятки. Чтоб привести гранату в боевое положение, нужно было открутить рукоятку от корпуса, вставить запал в корпус и затем прикрутить рукоятку обратно. Сделав это, Сергей протянул одну гранату Сашке, сказав:
– Саш, а что нам остается делать? Убежать? Так далеко не убежим, видишь, что с такими «убегальщиками» стало? Давай бери, из окопа никуда не поползем, а если они рядом ехать будут, так хоть будет что-то, чтобы швырнуть в них напоследок.
Но бой начали не уцелевшие солдаты группы старшего лейтенанта Ильина. За спиной у ребят тоже послышался нарастающий шум танковых моторов. Затем торопливые звонкие хлопки башенных орудий, и прямо над головами ребят в сторону наступающей вражеской техники полетели трассеры бронебойных снарядов. Один из них уткнулся в смутно видневшийся силуэт впереди, и он сразу вспыхнул, озарив пламенем всю окружающую местность. Буквально следом наши танкисты попали в еще один бронетранспортер, попали удачно, тот сразу взорвался, разбрасывая по сторонам бесформенные горящие куски. Но американцы не остались в долгу. Позади окопа, в котором сидели ребята, снова вспыхнуло яркое искусственное солнце осветительных авиабомб. Из-за рева танковых моторов и орудийной стрельбы никто на земле не услышал новое появлений над полем боя американских штурмовиков. Они поменялись местами. Пара, которая проводила подсветку в предыдущих атаках, стала ударной, спустившись вниз, а четверка, которая израсходовала почти весь боекомплект, заняла позицию на высоте. У этих самолетов из всего вооружения осталось только по паре САБов, и, сейчас, по команде с земли, они их сбрасывали. За бронетранспортерами шли несколько вражеских танков, которые тут же открыли прицельный огонь по нашим, хорошо освещенным и видимым как на ладони. «Тридцатьчетверки» оставили бронетранспортеры в покое и начали азартно перестреливаться с «Паттонами». Наших танков было больше, но они шли по участку долины, залитые ярким, почти дневным светом. А американцы еле угадывались смутными тенями в предрассветном сумраке. Тем не менее нашим удалось первыми зажечь один «Паттон», правда, следом вспыхнули сразу два Т-34. Но тут на чашу весов американцы бросили туза, точнее, двух тузов. И крыть эту карту советским войскам оказалось нечем. Два «Скайрейдера», с крутого пикирования выпустив НУРы, тут же подожгли еще две «тридцатьчетверки». Штурмовики с ревом пронеслись над долиной, уходя на второй заход, а наши танкисты, отстреливаясь, ползли задним ходом, стремясь выйти из освещенной зоны.
Но этот наскок советских танков, хотя и обернувшийся для них изрядными потерями, привел к тому, что бронетранспортеры американцев стали высаживать пехоту. Сашка с Сергеем наблюдали, как в трехстах метрах от них огромные силуэты вражеской техники останавливаются, чтобы опустить свои передние аппарели. И только когда оттуда начали кучно выскакивать вражеские морпехи, Сашка опомнился и приложился щекой к прикладу СКС. Рядом хлопнул карабин Сергея, одна из теней осела вниз, сливаясь темным фоном земли. Сашка поймал на мушку высокий силуэт бегущего пулеметчика, задержав выдох, плавно нажал на курок. Карабин уже привычно больно толкнул в плечо, отдавая в раненую руку. Пулеметчик, выронив свое оружие, взмахнул руками, словно собираясь взлететь, и упал на спину. Вокруг них редко, короткими очередями, били автоматы остальных бойцов отряда. Слева застучал пулемет, его трассирующие очереди, как спицы, упирались прямо в одну из открытых аппарелей. Но безответный расстрел американцев длился недолго.
По окопу с нашим пулеметом с бронетранспортеров ударили сразу несколько крупнокалиберных вражеских, и он замолчал. Выскочившие американцы залегли и теперь были совершенно не различимы на еще темной земле. Вдобавок они начали стрелять в ответ. Огонь американцев хотя и не был особо точным, но был очень массированным. Автоматические винтовки и пулеметы прямо насытили воздух над советскими окопами сплошным роем пуль. Плотного огня добавили и крупнокалиберные «Браунинги», стоящие на БТРах, вдобавок, высадив десант, бронетехника начала потихоньку продвигаться вперед, непрерывно стреляя чуть ли не по каждым вспышкам выстрелов с советской стороны. Под таким мощным прикрытием короткими перебежками стали приближаться и морпехи. А за ними, смутными тенями угадывались силуэты двух танков. Правда, продвижение вражеской техники продолжалось недолго, сначала БТР, вырвавшийся вперед, был подбит выстрелом из гранатомета. Поначалу по гранатометчику, столь удачно проявившему себя, начали стрелять все, кто мог, от пулеметов на остальных БТР и до танковых орудий. Попали в него или нет, Сергей с Сашкой не видели, но больше гранатомет не стрелял. Но потом американцам стало не до них. Советские «тридцатьчетверки», хотя и понесли серьезные потери, но показали, что их рано списывать со счетов. Пять уцелевших танков открыли огонь и первыми же выстрелами подожгли еще два американских бронетранспортера. Остановившиеся М48А3 начали с ними перестрелку, оставшиеся четыре бронетранспортера резво начали отползать назад. В принципе, их крупнокалиберные «Браунинги» хорошо били и с гораздо большего расстояния, и их приближение к советским окопам было излишней самоуверенностью, за что они и поплатились. В это время американские морские пехотинцы приблизились уже метров на сто к русским окопам. Слева раздался хриплый крик старшего лейтенанта: