Десантник бывшим не бывает
Шрифт:
– Это моя кухня! А ну, катитесь отсюда! Здесь моя мебель и моя посуда!
Вздрогнув от неожиданности, Паша повернул голову к Ирине:
– Вася, чего эта дура хочет? – растягивая слова, промурлыкал он.
– Наверное, неприятностей с полицией. Если будет бухтеть, мы снова вызовем участкового, который упрячет её в КПЗ за дебоширство.
Ирина поняла, что они не шутят, а она проиграла по всем статьям.
Она стала сгребать все вещи и прятать в комнату, которую считала своей. Пот застилал ей глаза от непосильной работы. Тяжело
Через час она остановилась и взглянула на комнату. Жильё превратилось в кучу мусора. Ей больше не хотелось захламлять его, ведь скоро приедут два её солнышка и в доме станет светло и не так одиноко. Ирина подумала и решила оставить в кухонном шкафчике пару кастрюль, чтобы означить то, что она все ещё хозяйка квартиры, и рано захватчики радуются победе.
Неожиданно для себя от страха и возмущения она закричала с надрывом:
– Ничего не трогать! Это моё имущество! Ясно вам, дебилы?
Но эти двое не обращали на неё внимания и продолжали играть роль влюблённых голубков.
Вымотанная своим нервным срывом, Ирина вернулась в спальню и захлопнула дверь. Вытерла пот со лба и, съехав по стене, уселась на корточки. Она долго и совершенно беззвучно выла в одиночестве, чтобы никто не увидел её слабой и беззащитной. Такого стыда натерпелась она перед соседями её подъезда, что за годы не отмыться.
С растрёпанными чувствами Ирина перебралась в кресло и отключилась, словно умерла.
Открыв глаза, она увидела люстру, которую с любовью выбирала вместе со Степаном, и подумала: «Надо же, какая чушь может присниться…»
Однако взглянув на палас под ногами, она поняла, что реальность намного хуже сна. И в этой реальности ей жить будет страшно.
– А как же дети. Если они это увидят? – вслух вырвалось у неё.
И что делать с остальными вещами в её занятой адвокатом квартире? Решение она оставила на завтра. А пока у неё была впереди ночь, чтобы разместить аккуратно то, что она притащила в спальню.
Утром она проснулась и пошла на кухню, прихватив чайник.
На кухне пол был усыпан окурками, бумажные полотенца были испачканы мерзкой слизью и валялись по всему периметру, когда-то уютной кухни.
Ирину чуть не стошнило. Она натянула перчатки и выбросила всё это в мусорное ведро. На плите растеклось смородиновое варенье, а в мойке лежали стёкла от разбитой трёхлитровой банки.
– Ужас!
Она скинула перчатки и схватилась руками за голову: «Только этого кошмара мне в жизни не хватало!»
Пребывая в полной прострации, она даже не пошла выгуливать соседскую собачку и, позабыв обо всём, выскочила в дождливое утро без зонта.
Нужно было хоть кому-нибудь поплакаться в жилетку, ну не родителям же, в самом деле. Они немолоды и не вынесут такого в судьбе единственной дочери.
В учительской Ирина поделилась несчастьем. Услышав много рекомендаций, она первым делом взяла адреса и телефоны двух адвокатских контор. В обеденный перерыв она позвонила по первому номеру. В телефоне раздался мягкий альт:
– Адвокатская контора. Слушаю вас.
– Здравствуйте! Мне нужна консультация адвоката по вопросу купли и продажи недвижимого имущества.
– Какое время вас устроит?
– Если можно, то сегодня после обеда.
– К сожалению, сегодня все адвокаты заняты, – ответила секретарь, – и принять вас не смогут.
В итоге, Ирина договорилась о встрече с адвокатом на утро следующего дня и записала адрес и номер кабинета.
После работы она решила прогуляться по любимому Александровскому парку от Сенатской площади с Медным Всадником до Дворцовой площади. Ирина посидела на лавочке у фонтана, пока не умиротворила свой дух, и пошла бродить по аллеям. Каждую весну она приходила сюда и наслаждалась ароматом жасмина. Время цветения садов давало ей стимул жить и поднимать без отца детей. Она шла по знакомым аллеям, посыпанным песком, до здания Адмиралтейства. Остановилась у бюста Гоголя, размышляя о страшных людях, а возле памятника Лермонтову вспоминала стихи поэта. Ей так хотелось забыться…
Домой она вернулась, когда сгустились сумерки, так как не хотела лишнюю минуту находиться в аду. И она была права.
Открыв дверь, она поняла, что сражение будет тяжёлым: или она найдет средства, чтобы избавится от налетевших оккупантов, или предложит им выкупить свою часть жилья.
Вход в её комнату был завален барахлом из соседней комнаты, ванной и кладовой. Банки с соленьями и вареньем побились, густой сахарный сироп стекал по её вещам. Мыло, шампуни и средства по уходу за кожей просто сгрузили в кучу. Она и не подозревала, что в шкафах может храниться столько вещей.
Сквозь слёзы Ирина стала разгребать вещи и припасы, сходила за коробками в соседний магазин и упаковывала всё, как смогла.
Наконец она добралась до двери, вошла в комнату и, уставшая, свалилась на кровать. Только она провалилась в сон, как у соседей заиграла музыка, да так, что затряслись стены.
Она выскочила из спальни, постучала в аннексированный зал, но никто ей не открыл. Ирина дёрнула ручку и поняла, что в комнату поставили замок. И ей стало уже всё равно, что за звуки окружили её и взяли в плен. Они были лишь малой частью той нереальной реальности, в которую она попала.
И сквозь топкое небытие она поплелась в свой угол. Первый раз в жизни она не смогла заснуть.
Период белых ночей закончился, но полная луна нагло вошла в окно, чтобы разбросать тени по стенам от нагромождённых в комнате мебели и вещей, заставив почувствовать, как жизнь придавила её комодом, журнальным столом и трёхстворчатым шкафом, переполненным выше крыши предметами, вынесенными из зала.
Утром Ирина поехала на автовокзал и встретила сыновей, которых бабушка отправила под охраной своей подруги, пожелавшей навестить свою дочь в Северной столице.