Десантура разминается
Шрифт:
Что бы там ни было, но Новый Куратор являлся для Гнедича и его группы единственным командиром. А приказы командования не обсуждаются...
В комнате послышался характерный звук, рассекающий воздух, – это Вагин решил разрядить обстановку и метнул боевой нож, вонзив его точнехонько над тикающими часами-ходиками.
– Подъем, бойцы! – тут же скомандовал Гнедич заметно приободрившимся подчиненным. – Два автомата вон на то окно, – кивнул командир Вагину, – а ты, Крафт, установи-ка пару мин... – Гнедич указал на два плоских радиоуправляемых взрывных устройства.
– Взрываться
– Сами нет, а хату, возможно, придется... – ответил командир.
Не задавая лишних вопросов, Вагин разместил два автомата так, как если бы это были пулеметы-ручники. Теперь из них можно было обстреливать возможные подходы к дому, причем поливать свинцом сразу из обоих стволов. Это для Вагина было занятием привычным, дело это он любил.
На письменном столе Ширмана стояли фотопортреты двух самых близких и любимых для Ивана Эмильевича существ – девятилетней дочки Машеньки и трехгодовалого бультерьера Лаврентия. Последнего Ширман иногда притаскивал в офис и шутки ради травил им Шпазму. Пока обходилось без членовредительства, Лаврентий был по характеру миролюбивым терьером, но даже играючи иной раз сильно прикусывал по-поросячьему взвизгивающего шута.
– Иван Эмильевич! К вам Рыбаков! – сообщила секретарша Света.
На аудиенцию к Ширману явился оказавшийся в опале генерал. Рыбаков прекрасно осознавал, что сынок его скорее всего наболтал лишнего, что одной команды Ширмана хватит, чтобы Максиму открутили голову, да и самого генерала могли закатать в асфальт. Бывший подчиненный Рыбакова Игорь Казаков делал стремительную карьеру. Ясно было, что этот пес – отнюдь не бультерьер Лаврентий, он не пожалеет бывшего шефа, а схарчит его за милую душу при первой же возможности.
– Чего такой грустный, Юрий Генрихович? За сына переживаешь? Напрасно, я ему новую работу подыскал! – начал разговор Ширман.
– Ему еще недельку надо здоровье подправить, – ответил несколько удивленный таким началом беседы Рыбаков.
– Три дня – не больше! – жестко произнес Ширман.
– А что за работа? – спросил еще более удивленный отставник.
– Макс увольняется из МВД и переходит в твое родное ведомство. Звание капитана и должность, которую сейчас пока еще занимает Игорек Казаков.
– Начальник специального антитеррористического отдела? Это же почти генеральская должность?! Максим на место Казакова? – не поверил своим ушам Юрий Генрихович.
– Или он тебя, или ты его, Рыбаков. Сам ведь это прекрасно понимаешь, – произнес Ширман вслух то, о чем так страдальчески размышлял все эти дни Юрий Генрихович. – Игорек из молодых, да ранних, – продолжил Иван Эмильевич, – он скоро станет очень опасен. Точнее, стал бы... Потому как слишком легко все ему далось и он считает, что ему и дальше счастье улыбаться будет... Сперва он избавится от тебя. Ну а потом и за меня... попытается взяться.
– Мне нравится ход твоих рассуждений, Иван, – вмиг посерьезнев, но с оптимизмом в голосе отозвался Рыбаков.
– Мы с тобой давние партнеры, – улыбнулся Ширман, – все это дело заварили... «Амнистия» только набирает обороты! Мы сделали первый
– Или задвигать... – продолжил за Ивана Рыбаков.
– Или, – кивнул Ширман.
– А насчет Максима... Ты уже согласовал там? – Рыбаков довольно банальным жестом кивнул на потолок.
– Юрий Генрихович! – Ширман картинно погрозил Рыбакову похожим на сосиску коротеньким указательным пальцем. – Лишние вопросы всегда были не в твоем стиле!
«Действительно, – осадил самого себя отставник, – Иван никогда не бросается словами впустую. И со своим вчерашним фаворитом Игорьком все верно сообразил... Да и с Максимом все складывается неплохо. Надо же куда-то лоботряса пристраивать. В милиции работать он больше не желает!»
Тем временем Ширман поставил на стол бутылку коньяка и две рюмки:
– По одной за успех?
Отставной генерал молча кивнул. «А ведь мы все теперь – и я, и Максим – у Вани Ширмана в кулаке, – беря наполненную рюмку, подумал Рыбаков. – Ну и ладно! Шпазм он из нас делать не станет. Хотя... Тот же шут не так плохо живет, жалованье ему Ширман не задерживает. Встретишь на улице того же Шпазму без дурацкого колпака и не узнаешь. Наверняка ездит на недешевой иномарке, одевается в дорогие костюмы и окружающим представляется каким-нибудь президентом фирмы по недвижимости. И Шпазму Ширман никогда не „задвинет“, – невесело усмехнулся своим мыслям Юрий Генрихович, осушив первую рюмку и тут же налив вторую.
«Прикомандированные» к полковнику Казакову шестеро боевиков производили впечатление бывалых ребят. Неприметные, немногословные, трое похожи на кавказцев, трое скорее славяне. Старший – молчаливый, в темных очках, с большим уродливым носом и обожженным лицом. У всех «ксивы прикрытия» сотрудников МВД Северо-Кавказского региона.
Казаков весьма вовремя и удачно прибыл на место взорванной, почти полностью сгоревшей наркобазы. Попозировал перед телекамерами двух центральных каналов, дал короткое интервью. В дневных новостях одним из центральных сюжетов непременно будет сообщение об очередной успешной операции спецслужб. Свита же Казакова телекамер и фотоаппаратов подчеркнуто сторонилась. Что ж, таким ребятам излишняя реклама ни к чему.
Уступив «лавры» местным фээсбэшникам и наркоконтролю, Казаков и его новые подчиненные сели в бронированные лимузины и направились в «точку», где ожидала приказов Нового Куратора группа Гнедича. Часы существования «зондеркоманды» были сочтены. Сомнений на этот счет у Казакова не было.
6
Гнедич молча дал Вагину знак занять боевую позицию у окна. Крафт, в свою очередь, взял пульт, с помощью которого управлялись взрывные устройства. Сам Гнедич молча слушал невидимого собеседника, который только что позвонил ему по телефону спецсвязи.