Десантура в секторе Газа
Шрифт:
– Их же было двое, там должен остаться Абуиси, – произнес задумчиво Локис.
– Да, странно… – Климов, лежавший рядом, осторожно высунул голову из-за укрытия.
Все прислушались. В гараже было как будто пусто.
Глава 31
В нескольких кварталах от резиденции Абуиси, вдоль развалин, по грязной и пыльной улице стремительно несся грузовик с боевиками. Группировка Юсуфа, вооруженная до зубов, патрулировала улицы Дирэль-Балах. В тентованном грузовике находилось человек пятнадцать хамасовцев. Командир боевиков, сидевший рядом с водителем, снял солнцезащитные очки, протер их от пыли и снова водрузил на нос. Юсуф был плотным мужчиной с ослепительно белыми зубами и бородой, не меньшей, чем у его колеги Омара Абуиси. Его группировка считалась одной из главных в этом регионе.
Заслышав неподалеку стрекот автоматных очередей, Юсуф приказал водителю ехать в сторону, откуда доносилась стрельба. Грузовик, проезжая один за другим кварталы населенного пункта, подъехал к резиденции Абуиси и, протаранив ворота, влетел во двор.
Десантники, уже подошедшие к гаражу, обернулись. Заметив несущийся на приличной скорости автомобиль с явно враждебными намерениями, они открыли огонь. Стрелять десантники умели – водитель грузовика, получив пулю в грудь, захрипел и остановил автомобиль, который едва не перевернулся.
Боевики как горох посыпались из машины и заняли позиции. Юсуф, быстро оценив ситуацию, отдавал команды своим людям, с ходу вступавшим в бой.
Черток, лежа в какой-то яме, сплевывая пыль, поднявшуюся с земли, тихо матерился по-русски. Действительно, он оказывался в неприятном положении.
«Между двух огней, – подумал он, – иначе это и не назовешь. И что тут выбрать – непонятно…»
Впрочем, слишком много времени на размышления у него не было. Перекатившись в сторону, израильтянин дал очередь по противнику. Однако на той стороне, похоже, также имелись неплохие стрелки. Пуля ударила Чертоку в плечо. Вместе с резкой болью пришла и слабость, накатившая волной.
– Проклятие! – простонал он, видя, что его правая рука повисла плетью.
Ощущение собственного бессилия, не говоря уже о боли, оптимизма не прибавляло. Похоже, пуля попала в кость или сустав, поскольку теперь даже самое незначительное движение отдавало страшной болью. Боевики, словно почувствовав это, резко усилили натиск, пытаясь подойти ближе.
Что-то пронзительно крича, несколько человек бросились вперед при поддержке остальных. Сгоряча Черток попытался хоть как-то стрелять, но это было невозможно. Гоц и российские десантники огнем своих автоматов преградили путь боевикам, обрушив на противника всю огневую мощь. Передовая группа хамасовцев из трех человек рухнула на землю, успев сделать всего несколько выстрелов.
Леонид попытался отползти в сторону, стиснув зубы от боли, пронизывавшей все тело. Вдруг он почувствовал сильный удар в бок. Изо рта вырвался глухой стон. Приложив руку к боку, Черток ощутил мокрую ткань. Он стонал, весь бок набухал влагой, видимо, от сильного кровотечения.
– Локис! – позвал он слабеющим голосом. – Помоги…
Больше ничего Черток не успел сказать. Взрыв гранаты буквально изрешетил его осколками.
– Леонид! – вскрикнула Гоц. – Ты жив?!
– Ему уже ничем не поможешь, – отозвался Локис, подползший поближе, – а вот нам надо что-то делать.
Ситуация действительно складывалась угрожающая, и каждая минута промедления могла дорого стоить.
– В гараж! – скомандовал Климов. – Я прикрою!
Локис первым поднялся с земли и ласточкой прыгнул в разбитое окно – ему надо было выяснить, что происходит внутри. Суламифь готовилась последовать за ним. Старшина бил короткими очередями, прикрывая отступление товарищей. Оглянувшись и видя, что сержант уже скрылся в проеме, он продолжал вести оборону.
Пролетев через оконный проем, Локис, сгруппировавшись, выполнил кувырок через голову и оперся на колено. Вторую ногу он выставил чуть вперед, используя ее как упор для локтя. Руки крепко сжимали цевье автомата. Осматривая помещение, в котором он оказался, Владимир искал взглядом Абуиси. Рывком быстро поднялся на ноги, обошел автомобили и установку «Град», стоявшую здесь же. На полу лежало мертвое тело хамасовца, убитого Локисом. Абуиси нигде не было видно.
Следом за сержантом в окно «впорхнула» Суламифь. Заняв позиции, спецназовцы продолжили бой с наступавшими хамасовцами, которые действовали еще агрессивнее и наглее.
Климов обернулся – из окон гаража раздавались выстрелы, но старшина видел – возможности оказаться там у него уже нет. Террористы пристрелялись, и попытки Климова высунуться из-за укрытия встречались шквалом огня. Патроны у старшины были на исходе…
Хамасовцы подступали все ближе. Мелкими перебежками, не переставая стрелять на ходу, они окружали осажденных в гараже и находившегося в одиночестве Климова.
Старшина быстро почувствовал, что боевики усиливают натиск, пользуясь благоприятным моментом. Затем по нервам ударила резкая дергающая боль. Он посмотрел вниз – из левой ноги хлестала, текла и расползалась по штанам кровь.
– В ляжку меня долбануло… – сквозь зубы прошептал Климов.
Он повернулся на бок, выдернув из штанов узкий брезентовый брючной ремень, накладывая повыше раны жгут – при ранении главное кровью не истечь. И только потом осмотрелся.
– Огонь! – приговаривал Климов, поводя стволом «АКМ».
Он сменил расстрелянный магазин и опять принялся осаживать настырно лезущих вперед хамасовцев, с удовлетворением отметив, что один из них замолчал и больше не беспокоил. Впрочем, их было много, и на месте прежнего появился новый.
– Ну, давай! Вперед! – кричал старшина, вкладывая в голос и действия всю злость. Он уже видел, что последовать за товарищами в гараж ему вряд ли удастся. Земля фонтанчиками вскипала рядом, пули ложились совсем близко.
Хамасовцы залегли и пока не рвались вперед. Однако их огонь менее плотным не становился. Климов больше не видел ничего, кроме автомата и мелькавших силуэтов напротив, сконцентрировавшись только на этом. Несмотря на боль в ноге, он, перекатившись, сменил позицию, к которой враг уже пристрелялся, и продолжил оборону. Вот только патронов оставалось совсем мало…
Внимание Юсуфа привлек какой-то крик. Он обернулся – из дома Абуиси выползал человек. Это был единственный уцелевший хамасовец. Взрывом гранаты боевику оторвало часть ступни, и он, жутко крича от дикой боли, катался по дому. Услышав во дворе стрельбу и приказы, произносимые на арабском языке, он, матерясь сквозь стиснутые зубы, пополз к выходу. Тратя последние силы, вытекающие из его тела вместе с кровью, он терял сознание, однако жажда жизни придавала ему энергии.