Дешево и смертельно

Александрова Наталья Николаевна

– Да ты вроде ничего, в форме. – Рита окинула собеседницу придирчивым взглядом. – Ну разве что пара килограммов…

– То-то, что пара килограммов! А мне ведь еще человека найти нужно! Замужем-то – там хоть пирожное, хоть торт – уже роли не играет, а мне еще выйти нужно… с моим довеском косоглазеньким… я ведь тоже в то агентство звонила и фотографию послала с Маратиком, как они велели, да что-то не подошла. Чем, спрашивается, не угодила?

– Ты подожди. – Рита отставила стакан и закурила. – Ты давай по порядку. Что за агентство, как вы на него вышли?

Татьяна тоже закурила и теперь вертела в руках зажигалку.

– Все хорошо помню. Было это в прошлом году весной – в марте. Звонит мне Катерина и рассказывает,

что гуляли они в воскресенье с сыном в парке и подходит к ним женщина. И дает визитку этого агентства, называется «Аист». Катька ей: да мне не нужно. А та в ответ: вы, говорит, девушка, не отмахивайтесь, а лучше позвоните или приходите по этому адресу. Наше, говорит, агентство, помогает молодым женщинам выйти замуж за границей. Причем не просто женщинам, а с детьми, то есть молодым мамам. Мы, говорит, делаем счастливыми не только женщин, но и их детей, то есть стараемся не только мужа подобрать, но и отца ребенку. А то как получается у других? Высылают ему фотографию невесты, мужчина соглашается. А как приедет она с ребенком маленьким, так оказывается, что ребенок ему и даром не нужен, потому что он, допустим, не переносит детского крика. Катька, чтобы возразить, и спрашивает, что, мол, в анкете же он пишет, любит или не любит детей. А та тетка ей и отвечает без запинки, что в анкете-то можно что угодно написать и что покажите мне, мол, такого человека, который теоретически не любит детей, тем более что он хочет на невесту благоприятное впечатление произвести. А может, он всю жизнь любил детей, но издали. И оказывается, что он вблизи их на дух не переносит!

– Резонно, – вставила Рита.

– Вот и Катерина прониклась! И взяла визиточку-то. Потому что муж у нее, конечно, был, но очень давно, и расстались они с ним, когда Максимка – это сын ее – еще в памперсы писал. А тут как раз их с Маринкой с работы уволили, она и пошла в то агентство. Вернулась, рассказывает. Все, говорит, так солидно, офис, секретарша, мягкая мебель, кругом компьютеры. Дали ей анкету, там больше ста вопросов, чем она увлекается, что ребенок любит и так далее. Потом говорят, что агентство это у них не коммерческое, а благотворительное, поэтому, как бы это сказать, не нужно, чтобы о нем многие знали. Мы, говорит, не всесильны, на поток дело поставить не можем, так что лишней рекламы нам тоже не нужно. То есть не надо рассказывать про нас подружкам, потому что отказывать людям тоже ведь неприятно, а всех, как уже говорилось, осчастливить нет никакой возможности. Проходит неделя – звонят Катьке, есть, говорят, для вас вариант, приходите скорее. Она: как же так быстро? А у нас, говорят, все компьютеризировано, все кандидаты уже в списке, остается только им показать ваши данные. Вот, один согласился.

– Ну и кто он оказался? – жадно спросила Рита и налила в стаканы еще вина.

Татьяна внимательно проследила, как Рита это делает, кивнула одобрительно и взяла стакан в руки.

– Французом он оказался. У них вообще с Францией контактов больше всего. А фамилию его ты меня не спрашивай, все равно я не запомнила. Ну, рассказывает нам это все Катерина – как раз втроем с твоей Маринкой здесь на кухне сидели, – мы и взяли ее в оборот. Сама, говорим, поедешь в Европу и будешь там как сыр в масле кататься, а нам тут с голоду помирать, что ли?

– Она чуть не плачет – девочки, не могу я вас туда привести, не велят в агентстве. И тогда мы решили обратиться туда сами, на нее не ссылаясь. Якобы случайно нам кто-то в метро сунул такую визитку. Это я так скажу, а Маринка якобы объявление в газете прочитала. Они и верно, объявление в газете один раз давали, но потом, говорят, столько желающих подвалило, что перестали они объявление печатать. Сделали мы фотографии – мама с ребенком, как полагается – и отнесли туда. Катерина к тому времени уже уехала, и Маринке тоже ответ вскоре пришел. А мне – от ворот поворот! Не требуетесь, мол, девушка! И не ждите, надежд не питайте – в общем, в таком духе. Не угодила, значит…

Татьяна окинула кухню недоумевающим взглядом, как будто призывала грязную посуду в свидетели вопиющей несправедливости. Как вещественное доказательство своего рассказа она выложила на стол цветную фотографию, которую достала из ящика кухонного стола. На фотографии она действительно выглядела неплохо – аккуратно причесанная, умело подкрашенная, в красивом зеленоватом платье, подходящем к цвету глаз. К ногам ее жался темноволосый мальчуган с раскосыми азиатскими глазами на славном выразительном личике.

– Казах он был у меня, – пояснила Татьяна, – Маратик весь в него… Ну скажи, чем я им не угодила? Чего им еще надо?

У Риты мелькнула какая-то мысль, но не оформилась до конца, и как рыба нырнула обратно в темную глубину.

– Да нет, всем хороша. – Она пожала плечами.

– Вот то-то! – Татьяна обрадовалась сочувствию. – Может, в жизни я не совсем такая, а фотография вышла очень удачная. Меня соседка, Нина Борисовна, хорошо так причесала, она в парикмахерской работает. И макияж помогла сделать…

– Сколько сыночку-то? – полюбопытствовала Рита, разглядывая снимок.

– Тогда пять лет было, скоро шесть. У мамы он сейчас, в Торошковичах, пока я работу ищу.

Рита постаралась не выдать своих мыслей, но Татьяна что-то почувствовала:

– Ты не думай, это я временно не работаю. Мне тут обещал один человек, скоро место освободится. И еще в другом месте как раз завтра на собеседование идти можно. – Она все вертела в руках снимок. – Но ведь правда хорошая фотография, а их не устроила. Чего им еще надо? Я этого козла спрошу, нет, я его спрошу, какого черта им еще надо?

В голосе Татьяны зазвенело злое возбуждение, она залпом выпила оставшееся в стакане вино и налила снова только себе.

– Постой, какого козла? – прервала Рита собеседницу. – О ком ты говоришь?

– А, ну да, я тебе еще не успела про него рассказать…

Татьяна откинулась на спинку стула, не выпуская стакан из руки.

– Слушай, вино скоро кончится… может, еще сбегать? Не хочешь? Ну ладно, ладно… значит, слушай сюда. Я ведь тебе говорила, что Катя сдала мне свою квартиру. Недорого, по знакомству – за сто пятьдесят в месяц…

– Сто пятьдесят? Это же совсем даром!

– Баксов! – уточнила Татьяна, посмотрев на собеседницу как на дуру. – Ты что подумала – рублей? Так не бывает, подруга!

– Сто пятьдесят долларов? – переспросила Рита. – Это ведь дорого!

– Вовсе не дорого, – отрезала Татьяна, – попробуй найди дешевле. Короче… да не перебивай ты меня, а то я до дела никогда не доберусь. В общем, договорились мы на сто пятьдесят, и она сказала, что сообщит мне, куда и как передать ей деньги через несколько месяцев после отъезда, если раньше не вернется. Как раз и сумма набежит, чтобы из-за ерунды не суетиться. Ну, проходит несколько месяцев – от нее ни слуху ни духу. Ладно, мне-то что… Вот уже год почти прошел, а от нее ни слова. Мы уж не такие подруги близкие, чтобы каждый день переписываться, но могла бы хоть открытку послать – мол, живу хорошо, все в порядке… А главное – деньги-то ей что – не нужны? Так разбогатела, что уже моими баксами брезгует? Да нет, там все каждый цент считают, даже если очень богатые! А самое главное, я-то уже нервничать стала. Понимаешь, набежало уже больше тысячи зеленых, для меня это деньги большие, сама понимаешь, какая жизнь – не потратить бы. Снова не накопишь. Опять же воровство сейчас ужасное, из дома ухожу – трясусь: залезет шпана какая-нибудь, своего-то ценного мало, а тут деньги лежат, считай, чужие. Украдут – что делать? Так бы отдала – и совесть чиста. Ну, короче… Решила я позвонить снова в это агентство, телефон у меня был, я ведь тебе говорила, сама к ним обращалась… ну, они-то должны знать Катькин адрес!