Десять мужчин
Шрифт:
Дорогая мамочка,
Прости за долгое молчание — совсем замоталась. Меня включили в состав местной сборной по теннису, я даже играла за остров, хотя мои таланты теннисистки тут ни при чем, скорее сказалась нехватка на острове женщин в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти. Где они все, интересно?
Зато уж мальчишек-соперников хоть отбавляй. На прошлые выходные мы неплохо сыграли со Старостой, а потом он предложил мне вместе выпить в городе, поскольку К. был занят на
С меня Эрик и Хельга глаз не спускают, зато Экономка творит с ребятами что ее душе угодно. Вчера вечером, например, купала одного из старшеклассников в своей ванне. Якобы ему требуется натирать спину какой-то особой мазью. А еще поговаривают, что она угощает пяти-шестиклассников спиртным и подсовывает им «неприличные» журналы. Вдобавок «племянница», оказывается, никакая ей не родня. Один из мальчишек подглядел, как эти двое целовались в машине Экономки. Наш пострел везде поспел… Неудивительно, что ей не до работы.
Только что Хельга пригласила меня выпить по бокалу вина. К чему бы это? Такое с ней впервые.
Не зря я удивлялась. Хельга принялась выпытывать, сколько приносит наша кондитерская. Пока мы с ней разговаривали, Эрик то и дело залетал в комнату, вздыхал «Жуткая жизнь!», испарялся и снова залетал с воплем «Жуткая головная боль!» или «Завтра у меня два лишних урока в жутком классе!». Наконец он сообщил: «Я жутко устал, лягу спать».
Лично я считаю их обоих жутко жуткими.
За победу учеников в велогонках К. в качестве приза получил штангу и стал заниматься с нею, чтобы накачать мускулы. А на этой неделе одиннадцать ребят пришли в спортзал посоревноваться с ним в поднятии тяжестей. Включая и Старосту, который, между прочим, почти догнал К. в росте и силе. Я на них смотрела и тайком хихикала — они так серьезно к этому относились! Может, и мне присоединиться?
Пора заканчивать, уже поздно, К. вернулся.
Целую.
Р.S. К. просил прислать рецепт твоего пирога с вишнями и овсяных пирожных. Я догадываюсь, кто из нас двоих будет все это печь…
На жар духовки, к счастью, пожарная сирена не реагировала. Я не сразу освоила мамин рецепт, но когда пирожные наконец стали получаться, мой муж был бессилен перед ними устоять. Вернувшись домой из своего кабинета или после обхода детских спален, он завел привычку укладываться в постель с пирожным и чашкой горячего шоколада, что вовсе не входило в мои планы. На сладенькое в постели я хотела предлагать ему только себя.
— Уж и не знаю, что мне нравится больше, секс с тобой или твои пирожные, — чавкал он, набив рот сочащимся сиропом овсяным бисквитом. Потом, пристроив ночной перекус
— Здорово. Он мне нравится.
Проблема была в том, что Староста мне уж очень нравился. Я бы сказала, чересчур. Ради того, чтобы полюбоваться на него в традиционной белоснежной форме, я просиживала каждый выходной на скамье у края крикетной площадки, а в последнее время его образ стал всплывать у меня перед глазами когда и где угодно.
Пока Учитель изучал журнал, я гладила его плечи, расстегнула пижаму — и выбросила из головы мысли о Старосте. Прошлась ладонью по груди Учителя, по животу и, когда он перевернул страницу, придвинулась поближе. А он дожевал остатки пирожного, закрыл журнал и выключил лампу у кровати.
— Баю-баюшки, милая.
Я-то предвкушала любовь, а мой муж предвкушал здоровый крепкий сон. Обманутые надежды не давали мне заснуть, и я выбралась из постели. Завернувшись в шаль, сидела в темноте на каменной ступени лестницы и смотрела в окно, пока с крыши внизу до меня не донеслись шарканье и сдавленные голоса.
— Они уже десять минут в кровати!
— Наверняка уже этим занимаются. Пойдем!
Осторожно выглянув в окно, я увидела ползущую по крыше «ящерицу» из пяти подростков в наброшенных поверх пижам зимних пальто. Один из мальчишек задышал часто, словно в оргазме, вызвав приступ хихиканья у дружков, а второй, в очках, — буквально вчера я помогала ему с уроками — на цыпочках подкрался к окну и приник к щели между шторами.
— Ну, что там? — прошипели ему в спину.
За шторами вспыхнул свет.
— Мама родная!
— Что?! Занимаются этим при свете?
— Он читает.
— А она?
— Ее там нет!
Лазутчики шмыгнули по крыше обратно. Зрелище читающего в постели педагога не стоило того наказания, что ждало их в случае поимки на месте преступления. На следующий день я разорилась на две портьеры из тяжелой парчи, напомнившие о пологе над кроватью в шикарном отеле, о нашей брачной ночи, о более пылких временах. До конца семестра окно оставалось зашторенным.
Моя замужняя жизнь возбуждала любопытство не одних только мальчишек. Я не раз замечала тени, маячившие по другую сторону пожарного выхода, и не сомневалась, что Эрик с Хельгой собирают улики против Учителя, чтобы оправдать его увольнение. Он был так популярен среди ребят, что эта парочка опасалась внутрипансионного переворота и захвата власти с его стороны. Учитель и не мыслил ни о чем подобном, вменить ему в вину было нечего, и их взоры обратились на меня. Я была более легкой мишенью.
Однажды утром Эрик прервал наш завтрак, срочно вызвав моего мужа на ковер. До зава дошли сведения, что средние классы коллективно мастурбируют по ночам, пока один из подростков расписывает свои эротические фантазии, главной героиней которых не повезло стать мне.
Мой Учитель резонно возразил, что я не в ответе за эти выходки.
— Мальчишки — они и есть мальчишки, — сказал он.
Но Эрик уже начал охоту на ведьм.
— Экономка жалуется, что простыни все в сперме. Мы обязаны положить этому конец, чтобы не выпустить ситуацию из рук.