Десять
Шрифт:
— Маленький, — только и выдохнул Симон.
Они ехали в такси на заднем сидении, и Юле произошедшее казалось сном: шумиха в аэропорту, встреча с Симоном, его губы, которые сминали ее, прозвучавшее признание:
— Юлька, я скучал, думал — с ума сойду.
И её в ответ:
— Я тоже скучала. Не уезжай больше, никогда не уезжай.
— Не стану… — хрипло выдохнул Симон.
Зайдя в квартиру, Юля оробела, она так давно не видела Симона. Он был до боли родным и стал пугающе чужим одновременно. Помчалась на кухню, чтобы привычными движениями
— Где Ким? — Симон говорил тихо, по привычке боясь разбудить сына, хотя и понял, что они в квартире вдвоем.
— Он с Адель у моих родителей.
— Понятно.
Юля молча накрывала на стол. Накануне она приготовила три любимых блюда мужа, правда, не очень сочетаемых друг с другом. Никак не могла решить, чего ему больше захочется, пыталась угадать, чему обрадуется сильнее, в итоге приготовила все три, плюс холодные закуски на выбор.
Симон задумчиво наблюдал за нервными движениями жены, не ставшими от нервозности менее грациозными и изящными. Сел на стул, остановил Юлю, усадив к себе на колени. Она замерла в его руках испуганным мышонком.
— Когда ты приготовила?
— Ночью… я не знала, что ты…
— Ты спала?
— Почти нет, неважно. Мясо, возможно, пересолено, знаешь, я забыла, что приправа уже с солью… — лепетала Юля, оправдываясь. Как-то все нелепо получилось, неправильно, разве так встречают мужа с золотой медалью Олимпийских игр?..
— Юль? — Симон попытался оставить поток Юли.
— Да, зато рыба удалась, как никогда, думаю, тебе понравится рыба… — Ничего у него не получилось, Юля продолжала нести околесицу, заламывая руки.
— Юля!
— Что? — ей все-таки пришлось поднять взгляд на мужа.
— Спасибо.
— За рыбу? — все, что смогла выдавить она.
— За все. За то, что у меня есть семья, есть ты и Ким. Все время на соревнованиях я думал о том, насколько мне не хватает вас, тебя и Кима, но я точно знал, что вы у меня есть. Спасибо тебе. И за эту рыбу, тоже. За то, что ты не смогла приехать, но готовила всю ночь… За то, что любишь меня, за то, что позволяешь любить тебя. Не знаю, что бы я делал без этой возможности. Спасибо.
Той ночью Симон уснул сразу, как коснулся подушки. Придя с работы на следующий день, Юля вновь застала крепко спящего мужа. Невольно задавалась вопросом, насколько же вымотался, устал, восстановиться ли он когда-нибудь? Сколько времени понадобится на это?
Симона в те дни не беспокоили даже самые близкие люди. Мама позвонила один раз, из федерации, через Юлю, передали время официального приёма. Друзья пошли к черту, именно туда, куда были отправлены полуспящим Симоном, когда он ответил по телефону, а потом крепко-накрепко обнял жену и сказал:
— Никого не хочу видеть, только тебя.
Через пару дней приехала Адель. Симон не спускал с рук Кима, отдал ему на растерзание свою медаль. Юле с Адель пришлось пристально следить, чтобы «игрушка» не потерялась.
Вечер официального празднования, где обязательно должна присутствовать вся семья, пришёлся на пятницу. Юля смогла прийти домой раньше, успела заглянуть к парикмахеру, который преобразил и без того почти безупречный облик. Собрав в первую очередь мужа и сына, она надела новое платье, не без удовольствия поймала восхищенный взгляд и возглас мужа:
— Маленький, ты самая красивая, потрясающая женщина, которую создала природа! Откуда платье? Невероятно тебе идет.
— Спасибо, платье сшила мамин костюмер, — спокойно ответила Юля.
— Оно не слишком, Юль?
Симон помнил, Юля не жаловала яркие наряды, не любила выделяться из толпы. Детские комплексы по поводу роста до сих пор давали о себе знать. Он помнил, как морщилась Юля от липких, цепких взглядов мужчин, на которые была обречена, а в открытых и подчеркивающих практически безупречную фигуру нарядах, и вовсе. Помнил, принял, больше не настаивал на вызывающих, по мнению его жены, платьях.
— Твоя жена, Симон Брахими, красивая женщина. — Юля поправила галстук Симону, дернув почти до удушья. — Я не собираюсь прятаться, скрывать, что у моего чемпиона жена — настоящая красавица. Пусть сдохнут от зависти, — вспомнила она давние слова Симона.
— Пусть сдохнут! — вторил Ким.
Услышав голосок Кима, все рассмеялись. Симон поднял сына, посмотрел на точную копию себя, даже веснушки начали проступать на личике, надавил слегка на носик-кнопку, сказал:
— Пусть.
Ким устал почти сразу, после небольшой фотосессии, официальной речи и танца с аниматором малыш раскапризничался, готовясь разреветься. Адель, сославшись на головную боль, взяла на руки недовольного правнука и отправилась домой.
Симон же остался танцевать под медленную музыку со своей женой, не обращая внимания на взгляды, которые невольно притягивала к себе их пара. Потрясающе красивая блондинка в ярком платье и мужчина, чьи черты лица были европейские, а вот глаза и волосы, словно из сказки об арабском принце. Крупные веснушки странным образом вписывающиеся в облик, придавали мягкости, какой-то мальчишеской игривости.
Он бережно придерживал свою партнершу в танце, смотрел с такой неприкрытой нежностью, отчаянной любовью, что окружающие невольно отводили взгляд. Все в его движениях, наклоне головы, прижатом женском теле к мужскому — буквально все говорило одно: «любить». Любить эту женщину. Навсегда.
Наконец, покончив с протокольной частью вечера, устав от пристального внимания и официальных разговоров, они сели в такси. Юлю мало интересовало, куда они едут, волновали лишь руки и губы, которые ставились настойчивей, настырней с каждой пройденной минутой, грубее.
Такси остановилось у известной, дорогостоящей гостиницы. Симон взял ключ от номера на ресепшене, тут же потянул Юлю к лифтам, игнорируя всякие приличия. Юля едва сдержалась от жарких поцелуев прямо в лифте. Оба понимали, один шаг и они не остановятся, не смогут. С трудом добрались до дверей номера, сгорая от нетерпения, жгучего желания, почти животной жажды.