Десять

Романова Наталия

— Юленька, давай так, я буду задавать вопросы, ты просто отвечать «да» или «нет».

— Ладно, — кивнула Юля. Прозвучало вполне убедительно и неопасно для ее самолюбия.

— Ты думаешь, что твой муж изменяет тебе?

Юля округлила глаза, ей никогда не приходило такое в голову, до этого момента… до того, как Юрий озвучил это вслух. Мог ли Симон изменять? Нет, конечно же, нет! Но…

— Нет, — все-таки твердо ответила Юля, отбросив минутное сомнение.

— Вы поругались из-за твоей учёбы, уходит слишком много времени и сил?..

— Да, —

согласилась Юля. Подобные претензии постоянно звучали от Симона. Он считал, что она мало занимается сыном, еще меньше им, мужем, даже в дни, когда тот приезжал из длительных командировок и всерьез рассчитывал на внимание жены.

— И у тебя не хватает сил на интимные отношения с мужем?

— Да. — Пришлось согласиться, хотя Юле было бы проще проглотить старую галошу, что валялась у дачного крыльца.

— Симон злится?

— Да. — Он злится, еще как злится!

— Ты не знаешь, кому уделять внимание в первую очередь: мужу или сыну, но при этом все твое время отнимает учеба?

— Да… откуда ты знаешь? — отпрянула Юля, уставившись на Юрия… Борисовича. В экстрасенсов она не верила категорически, в ясновидение тоже.

— Мир придумали задолго до нас, Юля.

— И что мне делать? — растерянно произнесла она в ответ. От чего больше — от собственной нечаянной откровенности или от прозорливости Юры, — не совсем понимала. Ерунда какая-то.

— Идти к своей настоящей мечте и… уделять внимание мужу в интимном плане. Для молодого мужчины это едва ли не самый важный фактор в жизни. Состоятельности, если хочешь. Занимайся с ним любовью так часто, как только сможешь, и он искренне не заметит твою учёбу. Начнет сам помогать с Кимом. Не насилуй себя, не заставляй, но попробуй иногда уступать, когда не слишком вымотана или не в слишком дурном настроении. Симон хороший парень, действительно любит тебя, помоги ему.

— Любит? — засомневалась Юля. Не очень-то похоже на любовь, хотя и в глазах мужа поступки Юли не выглядели действиями любящей жены.

— Юля, я видел вас всего пару раз, но не нужно быть экстрасенсом, чтобы увидеть, что Симон искренне любит тебя. Сейчас он страдает от потери твоего внимания. Обычная проблема для первого года ребёнка, не вы первые, не последние. У Кима есть бабушки, дед, а Симону необходимо почувствовать, что ты его любишь так же, как до рождения сына.

— Но мне тоже необходимо почувствовать! — возмутилась Юля.

Разве она не имеет права почувствовать любовь мужа? Хотя бы тот самый, растиражированный пик удовольствия от секса! Если раньше она получала удовольствие от неспешности взаимных ласк, растянутого на время удовольствия, то с рождением Кима лишилась и этого. В любое время сынишка мог закапризничать, разораться, приходилось спешить, заниматься любовью впопыхах, и Юля лишилась даже толики привычного удовольствия.

— Ну, может в процессе, — Юрий развёл руками, — ты и почувствуешь, понимаешь, о чем я?

— Вряд ли, — невольно фыркнула Юля.

— Отчего же? —

тон Юрия был таким, словно они сидели не в полутёмной комнате — он, прикрывающий ноги одеялом, потому что, скорее всего, был без брюк, и она — в халате с брызгами от приготовления еды и детского питания. Словно они сидели в кабинете с мягкими креслами, большим столом, а сам Юра был одет в белый халат. Такой тон приносил успокоение, давал ощущение отстраненности от ситуации. Говорить с врачом, даже на совсем интимные, неловкие темы Юля уже научилась. Понятие профессиональной этики с некоторых пор перестало для нее быть пустым звуком.

— Я неумеха, — тихо-тихо ответила она, буркнув признание в собственные ладони.

— Кто ты? — опешил Юра.

— Неумеха. Я не умею… Ничего не умею, — болезненно краснея, призналась Юля.

— Подожди, я сейчас говорю про секс, а ты про что? — хмурясь, уточнил Юрий.

— Вот это я и не умею. Совсем. А ещё я толстая, у меня живот мягкий стал после Кима… И ноги… И мышцы похожи на желатин. Я сама как желатин, без умений! — Юлю понесло — наверное, просто невозможно бесконечно держать боль в себе.

— Господи. — Взгляд Юры пробежался по стройному телу Юли, задержался на груди, которая выглядывала из выреза халата, на стройных ногах, с ровными коленками, очевидно плоском животе и тонкой талии. — Юля, ты не толстая! Ты взрослая женщина, очень умная женщина! Откуда такие мысли, а? Сколько ты весишь? — не скрывая удивления, спросил он.

— Пятьдесят шесть, — пробурчала Юля.

— Отлично, с твоим-то ростом! Самая нижняя планка нормы! Разве ты толстая?

— Мне мал сорок второй размер одежды, — привела свой аргумент Юля.

— Прости меня, Юля, я тебе скажу как мужчина. С такой грудью, у тебя не может быть сорок второй размер! У тебя хорошая, сформировавшаяся грудь, полная, округлая. Любая женщина отдала бы за такую грудь душу дьяволу. Выбрось-ка глупости из головы. Сомни и выбрось! Честно говоря, я никогда не встречал таких красавиц, как ты, а я с женщинами работаю. Юль, как в твоей умной голове могут появляться такие на редкость глупые мысли… — Юрий покачал головой, очевидно осуждая Юлю.

— Но это всё равно не меняет того, что я неумеха, — защищая собственную позицию заявила Юля.

— Ладно, давай так: в любых отношениях кто-то ведёт, а кто-то ведомый. Кто-то более опытный, кто-то менее. У вас опытней, очевидно, Симон. Может, тебе следует слушать его? Хотя бы прислушиваться к нему… и к себе заодно, — последнее Юра подчеркнул особо.

— Но я не могу!

— Так только кажется, — отрезал Юра.

— Он… он… он хотел… — Господи! Ведь не расскажешь постороннему человеку всего-всего!

— И что же он хотел? — максимально нейтрально уточнил Юрий Борисович.

Каким образом он буквально на глазах преображался из обычного собеседника во врача и обратно, Юля не смогла бы сказать, но она видела, чувствовала эту грань и рефлекторно следовала за ней.