Десятая планета(изд.1945)
Шрифт:
Я бросилась к двери. Тот явился через считанные секунды, готовый на все.
– Фото! – было второе приказание.
Симон приготовил аппарат.
– Раньше, чем документировать такую необычайную вещь, – серьезно произнес Леонид, – примем необходимые меры предосторожности. Вдруг шаровой надоест сидеть в заключении и она вздумает выскочить на свободу!
Симон умел понимать все с полуслова. Он быстро помог Леониду протянуть от заземлительного шпунта идеально изолированный трос. Мы подтягивали конец
– Отставить! – вдруг очень весело произнес Леонид и смело дотронулся пальцем до светящегося цилиндра. Трос выпал из рук Симона.
– Почему? – пробормотал он.
– А потому, что она попалась, милая! – усмехнулся Леонид.
Он гладил цилиндр, как любимую собачонку, и говорил нам:
– Видите? Понимаете? Шаровая, проникнув в цилиндр, запаяла за собой выход. Может быть, она сейчас разорвется и разнесет все вдребезги вокруг? Но у меня такое предчувствие, что нет! Думаю, обойдется благополучно! И еще одно условие: никому не говорить о происшествии. Степану я скажу сам.
– Ага, – отозвался Симон.
– Теперь давайте ее фотографировать, – предложил Леонид.
Это было нелегким делом. Симон снимал шаровую и справа и слева. Даже вскарабкался на стол и заснял цилиндр с шаровой сверху.
Это был очень торжественный момент, когда Симон, будто священнодействуя в фотолаборатории, освещенной таинственным густо-красным светом, опустил негатив в ванночку с проявителем. Мы все трое наклонились над ней.
Вот обозначился неясный контур взлохмаченного фантастического очертания, и я вспомнила про голову Медузы.
В середине ночи автомобиль отвез меня домой. Мне было разрешено явиться в лабораторию после полудня. Леонид с Симоном остались. Они были осторожны и предусмотрительны. При шаровой следовало дежурить, как около бомбы замедленного действия.
XX. Туманность в созвездии Южного Циркуля
Грохотов рассматривал негативы и отпечатки, которые подавал ему Симон. Леонид стоял рядом с самым непроницаемым видом. Голубые его глаза казались мне потемневшими и усталыми.
– Ну-с, дорогой Леонид, на темном фоне я вижу туманное, как бы слоистое, светлое пятно, неясный контур… – бормотал Грохотов со значительным видом. – Да, пожалуй, с намеками на спиральность. Но из этого ровно ничего сверхвероятного не следует.
Леонид слегка улыбнулся.
– Следствие придет само собой.
– О да, конечно, – заторопился Грохотов. – Случай требует тщательного изучения. – Он строго посмотрел на меня и Симона. – Прошу вас хранить эту тайну. Полагал бы поставить в известность академию.
– Я бы сам полагал так, – сухо произнес Леонид. – Но повременил бы. Я бы и тебя,
– Как ты полагаешь? – прищурился на него Грохотов. – Вряд ли согласятся физики…
Леонид смотрел на один снимок, далеко отставив его от себя. Наконец сказал неожиданно:
– Сейчас меня интересуют не физики и не химики.
– А кто же? – строго нахмурил брови Грохотов.
– Астрономы.
Это было неожиданно и необычайно. Больше Леонид не проронил ни слова. Он молча сложил фотоснимки в папку и вручил их мне.
Через час я сидела рядом с Леонидом в кабине двухместного автомобиля и бережно держала папку.
Леонид очень ловко управлял машиной. Он молчал, а мне не хотелось нарушать этого молчания. Мы выбрались за город и теперь неслись по темному, влажному асфальту между аллеями по-осеннему безлистных деревьев.
Ужасно хотелось знать, куда мы едем.
Леонид круто повернул руль, и мы свернули с шоссе. Впереди я увидела высокое здание и возле него какие-то башни с куполами.
Леонид умерил бег авто и пояснил:
– Перед нами ЦАИ, или, что то же, Центральный астрономический институт. Директор академик Лунин ждет нас. Вы слыхали о нем?
– Нет.
– Лунин – известнейший астрофизик. Сейчас у нас произойдет интересная встреча. И я вас взял, как своего доверенного свидетеля. Вы будете только слушать и молчать. Я покажу ему фото… – Леонид кивнул на папку. – Здесь имеются такие, которых вы еще не видели.
Академик Лунин поразил меня. Великолепная рыжеватая шевелюра, окладистая борода. Почему-то на его носу сидело две пары очков. С непостижимым проворством он вскидывал на лоб то одну, то другую, то обе вместе. А на его письменном столе лежало еще несколько очков и пенсне в самых причудливых оправах. Леонид мне потом объяснил, что Лунин любит рассматривать все в мельчайших подробностях и считает оптические стекла самым замечательным достижением человечества.
Мы были приняты чрезвычайно любезно. Леонид вынул одно фото и протянул академику.
Академик снял очки и вооружил глаз каким-то очень сложным пенсне.
– Разрешите продемонстрировать снимки, о которых я имел удовольствие сообщить вам по телефону.
– Посмотрим, посмотрим, – профессионально, почти безразличным тоном выговорил он, принимая фото из рук Леонида.
Посмотрел, погладил бороду, спросил:
– Интересная туманность… Откуда это? В северном полушарии нет такой…
– Вы правы, – ответил Леонид с суховатой вежливостью. – Снимки попали ко мне случайно. Они сделаны моим другом Пирсом в Антарктике… Туманность в созвездии Южного Циркуля…