Десятый день рождения
Шрифт:
Она кричала, подняв голову кверху, разговаривая с самим Даром, который, судя по ее реакции, подвел ее в самой жуткой форме.
Вот только в этот момент Он не обращал на нее внимания.
Он разговаривал с Санти…
Ты увидела то, что она помнила и так…
Он на секунду замолчал, впервые обратив внимание на возмущения девочки.
Впрочем, ты уже и сама это заметила…
Спустя секунду Джессика скрестила руки, сидя на диване, показывая, что не хочет продолжать кричать без слушателей. Она снова поняла, что ее
Без нее.
Вот только это я показал не для вас…
Однако в этот раз Джессика уходить не стала. Она понимала, что на этом сегодняшний день не закончится и явно произойдет что-то еще.
Это я показал только для тебя… Я хочу, чтобы ты знала, что происходило с девочкой каждый раз после того, как Джессамина делала это с ней…
Только сейчас Санти поняла, что продолжала держать руку Джессики даже после того, как она скрестила их на груди. Санти как будто заранее готовилась к еще одному “сеансу”.
А сейчас я хочу показать не что происходило после… А что было перед тем, что ты увидела прямо сейчас… Вот только когда вы “вернетесь” после этого раза…
Он остановился, вздохнув холодом и льдом, которым Санти покрывалась изнутри, когда Он говорил.
Девочка уже не будет кричать, возмущаясь о том, что она этого помнит… Скорее всего она будет просто молчать…
Санти отклонилась к дивану, заставив сделать то же и Джессику, чем явно порадовала ее. Она понимала, что это значило.
Их начала клонить в сон. Второй раз за этот день.
Или кричать, но уже не как сейчас…
А гораздо громче…
Холод, который проводил Санти и Джессику в сон, оставался рядом с ними все время, что они провели в следующем воспоминании. Холод этот доказывал, что все, что они видели, было не выдумкой, а тем, что действительно когда-то произошло. Тем, что Дар запомнил, несмотря на то, что его носителя это заставили забыть.
Холод этот означал, что все, что они видели, было правдой.
Правдой, которую хотелось забыть сразу же, как Санти с Джессикой ее увидели…
––
–Опять? – жалобно подняла глаза Джессика, когда спустя всего час после возвращения в Парк из обычного мира, ее путь преградила мать.
Она снова звала ее с собой. Звала пройтись по ее владениям.
По их владениям…
–Последнее время мне удается выбраться к тебе все реже и реже. Не будешь же ты против моей компании, – Джессамина оглядела всю толпу, что ее дочь собрала вокруг себя, и улыбнулась. Точно также, как улыбалась всегда, когда у нее выпадали минуты посмотреть на тех, кто наполнял ее владения. На всего лишь гостей в ее мире, скрытом от всех остальных людей. – Или предпочтешь тех, с кем можешь общаться не только в Парке.
Джессамина резко и незаметно закусила губу. Сказанное последним было худшими словами, которыми могла продолжить беседу с дочерью. Она знала, что Джессика не имела права общаться с теми, кто жил в Марлине.
Не имела права общаться вообще ни с кем, кто подходил бы к ней вне Парка или поместья…
Джессамина понимала, что не могла позволить дочери встречаться с кем попало, потому что редкая случайность всегда имела место быть. Девочка могла встретиться со второй опасностью, которой было вполне свойственно вспоминать прошлое Рода и Семьи. Случайно забредшим представителям Дара, которые каждый раз оказывались слишком болтливыми, стоило им найти родственную душу, она доверять не могла. Джессамина не позволяла им оказываться у своего дома, а тех, кто все же оказался рядом с ней, держала на самом коротком поводке. Нет, Джессамина понимала, что сказала глупость.
Общаться с кем-то в городе – значит лишь увеличивать шанс, что ты встретишь кого-нибудь лишнего… Узнаешь что-нибудь лишнее…
А значит, со временем посчитаешь лишней и меня… Меня…
Она легко повернула головой и посмотрела в ту сторону, куда собиралась идти вместе с дочерью. Это была самая отдаленная и самая мертвая часть Парка, не населенная гостями, которыми было запрещено там находиться. Та часть Парка, которая была открыта только хозяйкам этих мест.
И тем, кто был исключением среди их гостей…
Меня и то, что мы с тобой там делаем…
Нет… Гулять в городе ты не будешь…
Джессамина, так и не снимая с себя яркую улыбку, по которой нельзя было заподозрить, что происходило в ее голове, подала руку дочери и вытянула ее из толпы, когда она ее приняла. Остальные, кто был с Джессикой, сразу же развернулись, когда поняли, что ловить им больше нечего и разбежались кто куда. Каждый хотел проявить себя и выставить в лучшем свете перед Джессаминой или, в крайнем случае, перед ее дочерью. Но когда они оказывались заняты, прямо как сейчас, им оставалось наслаждаться лишь тем, что самая главная Хозяйка Парка уготовила для своих гостей. То, чем они могли заниматься, лишь бы им не наскучило время, проведенное в этом месте.
Никогда не наскучило…
Аттракционы, рестораны, концерты.
Комнаты счастья… Для тех, кто пришел в Парк куда более взрослым, чем простые дети, которых здесь было не так уж и много… То, что привлекало новых гостей гораздо сильнее, чем все остальное. Весь Парк был пропитан тем, что заставляло его обитателей наслаждаться каждым новым днем еще больше, чем предыдущим…
Они ушли и главные Хозяйки этого места остались одни. Теперь Джессика никуда не могла деться.
Джессамина обняла ее, приложив одну руку на ее затылок, на секунду закрывая глаза, после чего убрала ее, но держать девочку не перестала. Ее стало слегка качать.
Спустя минуту Джессамина, держа Джессику за руку, повела ее в сторону самой дальней части Парка.
Туда, где обычным поселенцам Парка делать было нечего. Туда, где простые гости оказывались лишь по одной причине.
Той самой, по которой Джессика и становилась с каждым днем, месяцем или годом, все ближе и ближе к своему Семейному Дару…
Больше Джессика не помнила тех слов, что сказала ее мать о городе. Больше она не помнила о том, что она может общаться с кем-то еще, кроме гостей Парка и ее самой.