Детектив перед сном
Шрифт:
— Не вынуждайте меня применить силу, — погрозился инспектор из-за двери.
— Попробуйте, — зловеще предложила Афродита, вновь протягивая руку со скорпионом к двери.
Гельмут Баллер растерялся. Не зная еще, как вести себя в сложившейся ситуации, он на всякий случай сбавил тон и почти ласково проскрипел:
— Ну что вы, мадемуазель, поймите же, я только выполняю свои обязанности.
— А я не мешаю их выполнять, — отвечала Афродита. — Только не вздумайте посягать на Августа. Он останется со мной. Чем скорее вы поймете это, тем будет лучше для всех нас и, между прочим, для раскрытия преступления.
У
— Вы можете гарантировать, что ваша мерзкая тварь никому больше не повредит? — спросил он преувеличенно резко.
— Август еще никому не вредил, — ответила Афродита, — сколько вам повторять!
— Ну ладно, ладно, оставьте себе своего Августа. Я вовсе не такой кровожадный, как вам кажется. Но… он что, должен вот так и сидеть на вашей ладони?
— Ну что вы, ему будет уютнее вот здесь. — И она опустила скорпиона в карман своей куртки.
Она обращается с ним, как с носовым платком, подумал Баллер.
— Если вы ничего не имеете против, инспектор, — сказала Афродита, — я бы хотела где-нибудь присесть, чтобы вы могли начать расследование. Может, в холле или другой комнате.
Когда Афродита упрятала скорпиона в карман, у инспектора мелькнула мысль схватить ее, то есть их обоих. Однако вероятность успеха была более чем сомнительной, — кто мог поручиться, что излучающий агрессивное спокойствие скорпион не ринется тотчас в атаку. Баллер горько пожалел, что не заглянул перед операцией в «Жизнь животных» Брема. Вот так неосведомленность превращается в неуверенность… Поэтому он был вынужден согласиться с предложением Афродиты.
Ей было велено сесть на второе золоченое кресло, неподалеку от скорбящей мадам Хаферман и тощего утешителя. Шмидхену, вставшему слева от Афродиты, поручалось строжайшим образом следить за укротительницей ядоносцев. Из помещения были удалены все, кроме опергруппы. Инспектор попытался удалить и вдову, но та решительно отказалась, как и господин утешитель, который торжественно проблеял, что мадам Арманда Хаферман входила в ближайшее окружение, более того — являлась доверенным лицом баронессы фон унд цу Гуммерланг унд Беллерзин, а значит, и сама озарена блистанием бесчисленных достоинств усопшей, и потому ничто, кроме воли всевышнего, не может заставить ее покинуть свой траурный пост, и что он, виконт де Бассакур, считает своим благороднейшим долгом всемерно поддерживать вдову в ее трудный час. Баллеру пришлось примириться с пребыванием этой пары, тем более, что он явно расчувствовался от слез безутешной мадам. Ее рыдания становились то громче, то тише, пока, наконец, не достигли апогея, когда полицейские принесли носилки, положили на них тело и унесли.
— Могу я узнать, инспектор, какую причину смерти определил врач? — спросила притихшая Афродита.
— И вы еще спрашиваете? — затрепетал Баллер. — Если здесь кто и знает, отчего и почему умер Хаферман, так только вы. Диагноз врача это тоже подтверждает: несчастный отравлен.
— М-да, недурно, — заметила
Лицо старшего инспектора немедленно налилось кровью.
— Вы, — забрызгал он слюной, — вы самая прожженная, самая коварная злодейка из всех, кого я встречал! С вашим скорпионом! Ничего другого вы, конечно, не могли сказать!
— Напротив! Я многое могла бы сказать.
— Хотите признаться? — со слабой надеждой вопросил инспектор, после некоторой заминки опуская взъерошенные перья.
Злодейка помахала сигаретой.
— Мой дорогой инспектор, вы никак не хотите понять, что я тут ни при чем. Но у меня еще есть время.
— У меня тоже, и ваша тактика вам нисколько не поможет. Это так же верно, как то, что меня зовут Гельмут Баллер!
Вновь обманутый в своих надеждах инспектор неожиданно обрел союзника.
— Убийца! Проклятая убийца! — вдруг завопила, обнаруживая незаурядную жизнестойкость, вдова Хаферман. Покинув свой траурный пост, она пошла на инспектора, простирая руки: — Почему вы ничего не предпринимаете? Вы говорите и говорите, а та убийца спокойно издевается над вами и над своими жертвами!
— Прошу вас, успокойтесь! — окрепшим голосом вскричал Баллер. — Мы сделаем все, чтобы преступник понес заслуженную кару. Мы должны найти все доказательства. И мы найдем их, уверяю вас.
— Если не будете тратить время на разговоры с вдовой, — вставила Афродита, снова закуривая.
— Вы… изверг, — дернулась к ней Арманда Хаферман, давая, однако, инспектору увлечь себя к креслу.
— Видите, что вы натворили, — скорбно сказал Баллер, обернувшись к Афродите.
— Здесь натворили помимо меня.
— И что вы за человек, — начал было инспектор. — Впрочем… несколько минут назад вы заметили, что могли бы многое сказать, а? Ну так говорите!
— С удовольствием. Я просто не хотела мешать, вам так идет роль утешителя вдов….
— Избавьте нас от вашего цинизма, мадемуазель. — Баллер вновь стал совершенно хладнокровен.
— Что вы, инспектор, я вовсе не хотела вас обидеть. Но перейдем, наконец, к делу. Итак, герр Хаферман отравлен?
— Да.
— И вы полагаете, что это сделал мой Август?
— По-моему, ясно.
— Хорошо, будем для начала исходить из такой гипотезы. Как, однако, Август попал в спальню Хаферманов?
— Не суть важно. Он обнаружен на месте преступления, и этого достаточно.
— Я уже говорила, что Август удрал от меня в конторе тетушки.
— Понимаю, куда вы клоните, — сказал Баллер. — Вы не могли принести эту тварь сюда, потому что были под арестом. Так вы хотите сказать?
— Ошибаетесь, инспектор. Меня интересует, каким образом Август из конторы попал в спальню. Что не я это сделала — мне и самой известно.
— А вам и не требовалось самолично усаживать скорпиона на несчастного Хафермана. Помещение конторы связано с домом баронессы, и вам было удобнее… Доходит?
— О да, конечно! А жилье Хаферманов связано с домом тетушки. Следовательно, Август мог беспрепятственно пробраться из конторы сюда, не так ли?
— Наконец-то мы начинаем понимать друг друга, — довольно сказал инспектор, прохаживаясь в некотором отдалении от кресла Афродиты.