Дети Армагеддона
Шрифт:
Но Старик заметно отличался от остальных из своего рода. Им руководили не только основные инстинкты, свойственные живым существам. Для большинства демонов был характерен глубокий и ранний самораспад личности, чрезмерные эмоции повергали их в безумие. Старик сражался по другим причинам. Его вели не жажда мести и не личное удовольствие, не желание доказать что-либо самому себе или оставить на земле свой след. Что двигало им, что воспламеняло его как ни один огонь в мире — так это ненасытная жажда разоблачать глубокие и все нарастающие провалы и промахи человеческой цивилизации и таким образом неопровержимо доказать, что его выбор отказаться от своего биологического рода был единственно правильным.
Старик довольно рано принял решение променять человеческую сущность на душу демона. Он никогда не чувствовал себя уютно в бренном человеческом обличье и не мог смириться с тем, что ему отпущено более чем краткое присутствие на небосклоне жизни. Только единый миг, а затем — исчезнуть навсегда. Выбрав Пустоту, он волшебным образом приобрел новую сущность, исполненную глубокой силы, и никогда не сожалел о своем решении. Старик нашел жизнь демона восхитительной. Теперь он был наделен неисчислимыми возможностями управлять силами, присущими его новому племени. Медленно, слой за слоем снимать покровы тайн этого рода и бесконечно удивляться открытиям — он страстно хотел участвовать в этом, находя новые пути для проверки своих теорий.
Чтобы найти совершенный путь, ушли века, но в конце концов с распадом цивилизации он сделал то, что задумал.
Создание лагерей рабов было идеей Старика, они стали лабораторией для его экспериментов. Скрещивание и генетическая перестройка человеческих организмов позволили получить множество информации об эволюции биологических видов. Возможности для исследований были неограниченными, а результаты — ошеломляющими. То, чего удалось достичь, поражало его самого. Уничтожение человеческой расы по-прежнему являлось конечной целью замыслов Старика — но ускорять этот процесс больше не было причин.
Внутри него нарастала усталость и скука. Процесс познания оказался долгим и трудным, а Старик более не обладал такой физической и ментальной силой, как в прежние времена. Ни притягательность цели, ни его твердая решимость ничуть не уменьшились. Но время истощило запасы его жизненной энергии, и, по правде сказать, его интерес к людскому племени шел на убыль.
Сейчас Старик начал смотреть на людей иначе. Они больше развлекали его, чем заключали в себе некие возможности. Существовало так много способов изучать людское племя, заставлять его проявлять свою суть. Но рано или поздно эти подопытные кролики просто перестанут иметь значение.
Старик даже забросил свою Книгу Имен — список, в которой он веками тщательно заносил тех, кого убил или приказал убить. Не так давно он попросту потерял интерес к ведению записей. Смерть более не занимала его. Теперь, казалось, Старика не интересовала даже жизнь. Он достиг момента, когда следовало воздержаться от экспериментов и просто продолжать искоренение людского рода.
Старик взглянул на выродков, штурмующих ворота компаунда. Хотя вопли и крики раненых и умирающих людей сливались в волну непрерывного шума, составляя фон его размышлений, он едва ли осознавал это. Старого демона не волновало, что происходит в этом компаунде — как и в каком-либо другом из разрушенных им. Его не интересовала армия, которую он вел. Старик возглавил ее потому, что остальные демоны и выродки боялись его. Они верили, что он избран Пустотой, что он — тот, перед кем они должны держать ответ за любые неудачи. Старик не опровергал их веру, хотя не знал, действительно ли Пустота выбрала именно его. Он лишь четко сознавал: то, что он по собственной инициативе делает с человечеством, наилучшим образом совпадает с представлениями Пустоты о будущем этого мира. По мере того, как его усилия достигали успеха, Старик не видел никого, кто осмелился бы соперничать с ним.
Не стоит и упоминать о том, что некоторые из тех, кого он вел к победе, с радостью сплясали бы на его могиле, если бы сообразили, как от него избавиться.
Одна из них, та, которую он считал наиболее опасной, сейчас появилась поблизости — и ее навязчивое присутствие немедленно вытеснило из его разума все остальные мысли.
— Погрузился в воспоминания о мертвых, Старик? — тихо спросила женщина-демон, придвигаясь так близко, чтобы только он мог ее услышать.
Старик.Никто больше не осмеливался называть его так. Но она была бесстрашна — или полностью безумна, как на это посмотреть. Кем бы ни была эта женщина, Старик знал, что она единственная среди его армии, за кем следует пристально наблюдать.
— Ты нашла ее, Деллорин? — ответил он, избегая смотреть на нее.
Если бы посмотрел, то обнаружил, что пялится на ее грудь. Деллорин имела более семи футов роста и была одной из самых крупных женщин людской и демонской породы, которых он когда-либо видел. Она была широка в плечах, узка в талии и сильна как бык. В Деллорин не было ни капли лишнего жира и ни единого дюйма тела без мускулов. Старику приходилось видеть, как она подняла автомобиль за капот и отодвинула его с дороги, словно игрушку, и как она одним ударом переломила пополам человека. Никто не отваживался переходить дорогу Деллорин — даже Кли, которая ничего не боялась.
Если бы Старик перевел взгляд с ее груди на лицо, ему пришлось бы смотреть на сглаженные и сплющенные почти до полной невыразительности черты, на глаза цвета лишайника, колючие светлые волосы и пятна чешуи, покрывавшие ее шею и подбородок. Чешуя появилась в последние годы — небольшой физический дефект, который со временем развивался: чешуйки утолщались, грубели и увеличивались в размерах. Выглядело это так, будто организм Деллорин претерпевал биологические изменения, созрев для превращения в новый вид.
Она находилась рядом почти десяток лет — его правая рука, одна из тех, кто угадывал и исполнял желания Старика. Только Деллорин обладала достаточной мощью и силой, чтобы быть одновременно весьма полезной и очень опасной. Сперва Старик не рассматривал ее как реальную угрозу. Деллорин не хотела занять его место. Ей не нравилось руководить. Руководство требует принятие на себя ответственности за что-либо — а она была слишком независима и не любила ограничений. Деллорин не хотела, чтобы другие полагались или зависели от нее. Деллорин нравилось действовать в одиночку, и Старик понял это. Он дал ей свободу, о которой она мечтала, предоставил достаточно времени для удовлетворения ее истинно демонических стремлений и взамен потребовал, чтобы она прикрывала его спину. Это соглашение вполне сносно работало и по сей день.
Однако в последнее время Деллорин начала проявлять признаки растущего беспокойства своим положением, и Старик полагал, что ему следует изменить тактику.
— Так ты нашла ее? — повторил он, поскольку женщина не ответила сразу. На этот раз Старик посмотрел прямо ей в глаза. — Ты слышишь меня, Деллорин?
Ее широкое плоское лицо расплылось в ухмылке, обнажившей острые зубы.
— Я всегда слышу тебя, Старик. Нет, я еще не нашла ее. Но найду.
— Ты хотя бы знаешь, она все еще здесь?