Дети Армагеддона
Шрифт:
Небольшого роста и хорошо сложенная, девушка обладала значительно большей силой, нежели можно было судить по ее габаритам, — и была более подготовлена, чем казалось на первый взгляд. Никто и ничто, за редким исключением, не могло противостоять ей в сражении один на один. Это неоднократно подтверждалось на практике, а ее битвы с демонами и выродками стали легендами — хотя число свидетелей, способных подтвердить их, значительно сократилось. Густые черные волосы, смуглая, почти темная кожа и скуластое лицо явно указывали на ее латиноамериканское происхождение. Но сама Анжела никогда не думала о своей национальной принадлежности, поскольку знала, кто она на самом деле.
Рожденная в Восточном Лос-Анджелесе, беднейшем районе города, девочка рано оказалась брошенной на произвол судьбы. Ее родителями были нелегалы, которые пересекли границу в то время, когда сами границы уже ничего не значили, в поисках прибежища от безумия, захватившего их родную страну. Они прожили в Лос-Анджелесе достаточно долго, чтобы дать жизнь Анжеле и опекать ее в раннем детстве, а затем погибли от одной из разновидностей чумы. Девочка выросла на улицах подобно множеству других, бедных, необразованных и бездомных детей. Она должна была умереть, но не умерла. Анжела обратилась вглубь своего существа, чтобы найти там вместилище силы — хотя понятия не имела, что обладает ею. И она выжила.
Краем глаза Анжела заметила пожирателей: их сумрачные тени мелькнули в оконных и дверных проемах, проносясь по направлению к осажденным воротам компаунда. Настроение девушки еще больше ухудшилось. Пожиратели всегда были здесь, наблюдая и выжидая. Она научилась жить с ними рядом, но не примирилась. Даже зная их цели, Анжела все равно не понимала, что же они такое или кто их создал? Были ли они созданы из чего-то материального? Пожиратели питались темными эмоциями человеческих существ — но разве тени требуется пища? Они стаями носились над городом, казалось, их невозможно не заметить — однако почти никто из людей не видел пожирателей, за исключением очень немногих. Таких, как она.
Анжеле особенно не нравилось, что они кишели вокруг, когда она вступала в бой с демонами и выродками. Она ощущала их так же, как чувствовала бы ползущего по ней паука. И при этом они были только тенями. Как может некая тень, сгусток сумрака в воздухе, заставить почувствовать, что оно — живое?
Она сосредоточила внимание на разыгравшемся сражении. Тысячи пожирателей кишели у подножия стен компаунда, облепив тела убитых и раненых и впитывая в себя их боль и страдание. Их сумрачные тени сплетались и извивались, когда они боролись между собой, чтобы отхватить местечко получше. От их количества у девушки потемнело в глазах. В некоторым местах тучи падальщиков просто закрывали собой все происходящее. Неразличимые, за их клубящейся массой сражались и умирали люди и выродки.
И выродки побеждали. Многочисленная армия в едином целеустремленном порыве вновь и вновь безжалостно атаковала компаунд. Самодельные осадные башни были выдвинуты вперед, длинные лестницы закинуты на стены, тараны молотили в железные укрепленные ворота. Это означало всеобщий приступ, тотальную атаку, в результате которой ворота рано или поздно рухнут и успех будет достигнут. В иное время и в других местах такие армии обладали артиллерией, которую использовали против осаждаемых компаундов. Но механическое оружие медленно разрушалось или изнашивалось, поскольку его никто не ремонтировал, а запасные части были либо израсходованы, либо уничтожены. Теперь все использовали устаревшее вооружение, мир скатывался к средневековью. Но это не означало, что армия выродков действовала менее успешно. Об этом могли бы рассказать те, кто защищал другие компаунды, если б удалось найти кого-нибудь, оставшегося в живых. Не имело значение, какие виды военных машин используются — выродки все равно одерживала верх. Они не прятались за стенами компаундов. Они не боялись смерти. Они даже не были разумными. Их вели на приступ неуемная злоба и жажда крови.
И еще их возглавлял Старик.
Анжела затаилась в переулке, в двух кварталах от места, где кипело сражение, достаточно близко, чтобы она могла различить ярость на лицах противников и кровь, пропитавшую их одежды. Девушка бросила быстрый взгляд на изрезанный рунами посох, который держала в руках, его полированная поверхность казалась черной и бездонной, как ночной омут. Анжела могла помочь мужчинам и женщинам, защищающим компаунд. Она владела силой, позволявшей ей расшвыривать выродков, как сухие листья, но нельзя было поддаваться искушению вмешаться в битву. Анжела пришла сюда не за этим и не могла позволить себе отвлечься. Кроме того, любое обращение к магии посоха предупредит демонов об опасности — а они уже и так охотятся за ней. Особенно Старик.
Роберт предупреждал о нем в последний год перед своей смертью, когда он ушел, чтобы дать последний бой выродкам вместе с защитниками компаундов Нью-Мексико и Аризоны. Старик привел под их стены такую же армию и осадил компаунды, окружив их и перекрыв все пути к отступлению. Роберт сделал все что мог, но оказалось, что быть просто Рыцарем Слова недостаточно — как тогда, так и теперь. Анжела общалась с Робертом в течение пяти лет, она сражалась бок о бок с ним в Денвере, и, возможно, в иные времена они полюбили бы друг друга. Роберт обладал недюжинной физической и ментальной силой, он был лучшим бойцом, чем она. И этого оказалось недостаточно, чтобы уцелеть.
В последних записках, присланных с почтовым голубем, он так подробно описал Старика, что Анжела сразу же узнала его, как только он появился в Лос-Анджелесе — о чем Роберт также предупреждал. Высокий и сутулый, в надвинутой на глаза широкополой шляпе, в длинном сером плаще, окутывавшем его с ног до головы, Старик был воплощением зла. «Его глаза, вот что ты запомнишь, — писал Роберт. — Стальные, немигающие, в них нет ничего человеческого, лишь вселенский холод, обжигающий душу».
Слухи о Старике ходили еще раньше, до писем Роберта. Демон, обладавший особым умением выслеживать Рыцарей Слова, многие годы он выслеживал их и убивал их. Анжела не знала, скольких Рыцарей, кроме Роберта, уничтожил Старик, но, очевидно, немало. В конце концов он придет и за ней.
«Но я не позволю так легко загнать себя в ловушку», — подумала Анжела, и ее пальцы крепче сжали посох.
Анжела рванулась из укрытия на улицу, перебежала на противоположную сторону и затем, лавируя между бетонными обломками и выгоревшими остовами автомобилей, добралась до входа в отель, находящегося как раз на уровне периметра компаунда Анахейм.
В пятидесяти ярдах позади выродков, штурмовавших ворота компаунда, стоял человек, отрешенно взиравший на происходящее. Старик, укутанный в серый плащ, в широкополой шляпе с мягкими полями, скрывавшими его лицо, напоминал Гэндальфа — но только до тех пор, пока вам не удавалось взглянуть ему в лицо и ощутить тяжесть его взгляда. Тогда сразу становилось ясно, что это не маг, разыскивающий Кольцо Всевластья, чтобы доставить его в Ородруин, но существо, находящееся под ужасными чарами, чья душа потеряна навеки.
Старик понятия не имел ни о Гэндальфе, ни о Кольце Всевластья — а если б и имел, то ему было бы все равно. Он был демоном, а люди — всего лишь его добычей. Он обитал в этом мире, когда на фасаде слабеющей цивилизации начали появляться первые серьезные трещины. Он помнил времена Нест Фримарк, когда зародилась жизнь странствующего морфа. Он многие века находился здесь — задолго до того, как мир обнаружил его постоянное присутствие. Старик жил на свете так долго, что полностью избавился от своей человеческой сущности и даже от памяти о ней. Будучи демоном, он рассматривал человечество как проклятие, как чуму, покрывающую землю, как заразу, которую требовалось искоренить.