Дети Армагеддона
Шрифт:
Логан взглянул на него. Старался выжить для чего? От этих мыслей его передернуло.
Он повернулся, влез в машину и завел двигатель. Кинув прощальный взгляд на лежавших на земле людей, он выехал из парка на дорогу и направился на запад.
Глава седьмая
Во второй половине дня, когда остальные Призраки благополучно вернулись в подземный дом, Ястреб отправился на встречу с Тессой. Он сказал Сове, чтобы она кормила всех, а он поест, когда вернется. Она наградила его тем взглядом, как смотрела обычно, когда Ястреб уходил куда-то ближе к ночи, — одновременно сетуя на его желание испытывать судьбу и призывая быть осторожным. Сова никогда не пыталась отговаривать его, никогда. В свои двадцать три года она понимала его лучше, чем он сам, и знала, что просить его остаться бесполезно. Не тот случай. Ястреб шел к Тессе.
Прежняя серая туманность дня постепенно меняла цвет в преддверии ночи, и развалины города уже скрывал полумрак, когда Ястреб выбрался из подземелья, имея в одной руке прод, работающий от солнечной батарейки, а в другой — Чейни на поводке. В такие походы он всегда брал с собой Чейни: не так рискованно, как ходить одному. После наступления темноты опасность на улицах угрожала всякому, хотя Ястреб лучше многих был подготовлен к нежелательным встречам. Наделенный даром ночного видения, который позволял ему одинаково хорошо видеть и в темноте, и на свету, он также обладал необычайно острым слухом. Но тьма — вероломна и обманчива, и те, что скрываются в ночи, могут иметь слух и зрение гораздо лучше, чем у него. Призракам запрещалось выходить ночью при любых обстоятельствах, даже группами. Сам Ястреб вышел лишь потому, что только в это время Тесса могла отважиться на встречу с ним.
Но сегодня вечером он особенно остерегался, поскольку существовало нечто, убившее Хрипунов на берегу и Ящерицу в центре города. Нечто пряталось в городе, и оно охотилось. Если оно способно убить взрослую Ящерицу и уложить нескольких Хрипунов, то ему не составит большого труда сожрать беспризорника. Даже если с ним будет такая собака, как Чейни.
Свет постепенно угасал, но было еще не очень темно, и Первая Авеню хорошо просматривалась сквозь сваленные в кучу брошенные машины и разрушенные здания. Он быстро пробирался сквозь обломки, придерживаясь середины дороги и предоставляя Чейни возможность вести и задавать темп. Город был безмолвен и казался вымершим, но Ястреб знал, что везде кипит жизнь. С некоторыми из постоянных обитателей города он сталкивался — например, с колонией Пауков, живущих в складском комплексе, расположенном сразу за компаундом, или с небольшим семейством Ящериц, облюбовавших здание, где когда-то располагались квартиры, сдаваемые в наем. Также здесь водились Хрипуны, но в малом количестве, из-за близости компаунда. Хрипуны представляли реальную угрозу, но они опасались открытых мест, предпочитая более темные и изолированные места для охоты. Даже сбившись в стаю, они избегали компаундов.
Но сейчас Ястреб был один на улицах и понимал, что представляет собой привлекательную добычу. Хрипунов следовало остерегаться.
Его тощее тело отбрасывало тени, удлинявшиеся по мере того, как он шел. Похолодало. Сейчас была примерно середина года, точнее он не мог определить. Сова могла, но она редко вспоминала о календаре, поскольку это не имело значения. Часы и календарь нужны были тем, кто жил в компаундах и хотел сохранить некоторые ценности прошлого, отказываясь признавать их канувшими в Лету. Те, кто жили на улицах, как Призраки, находили подобие удовольствия в нынешнем существовании, а не в воспоминаниях. Большинство из них больше не упоминало о своих родителях, были такие, кто их вообще не помнил. Их прежние семьи были подобны сказкам, когда-то рассказанным и по большей части забытым.
Некоторые все же вспоминали что-то из прежней жизни, но Ястреб не принадлежал к их числу. Он почти ничего не помнил, а то, что всплывало в памяти, было таким отрывочным и настолько не связано с теперешней действительностью, что он не мог его истолковать. Его отец являл собой лишь безликую тень, но и сейчас, и позже он ловил в памяти ускользающие, слабые контуры материнской фигуры, ее лицо на грязной стене, ее руку, манящую из полумрака, ее смех, доносящийся сквозь крики чаек. Однако Ястреб никогда не мог сложить эти кусочки мозаики воедино, увидеть ее целиком. Даже эти частички прошлой жизни были смутными. Он помнил, как плавал на берегу Орегона, помнил пляж. И почти ничего больше, как будто у него не было никакого прошлого до того, как он приехал в этот город.
Ястреб мысленно пожал плечами. Жизнь до приезда в Сиэтл не имеет значения. Призраки выбрали иной путь. Традиции и ритуалы тоже все изменились. Сова установила правила для еды, сна и купания, Ястреб — для повседневной работы. Целью ежедневного существования являлось выживание. Они не отмечали праздников. Никто, исключая Сову, которая помнила парочку. Он знал, что в компаундах праздновали различные события. Тесса расписывала эти мероприятия — но для него эти рассказы звучали натянуто и формально. Ястреб не соглашался с тем, что всякого рода праздники стоит вспоминать. Это означало цепляться за прошлое. Призраки не праздновали дни рождения, большинство из них даже не знало, когда у них день рождения на самом деле. Сова назначила дни рождения для тех, кто забыл, и отмечала их в самодельном календаре, который она нарисовала на стенке. Она не знала, в какой день или даже год кто из них родился. Она их выдумала, и дни рождения стали игрой, в которую играли все.
В стороне от дороги, в глубоком полумраке почти уцелевшего здания что-то двигалось. Чейни припала к земле, развернувшись мордой к темному пространству, и зарычала. Ястреб замер на месте, держа оружие наготове. Через несколько томительных минут Чейни отвернулась и пошла дальше, Ястреб пристроился сзади, и они продолжили движение.
Иногда Ястреб думал, что все было бы намного проще, если бы они жили в компаунде с Тессой и остальными. Их бы туда ни за что не впустили после того, как они так долго жили на улицах, но, рассуждая логически, было ради чего соглашаться. Во много раз безопаснее — это во-первых. Меньше ответственности и беспокойства о ежедневных нуждах — во вторых. Еда, кров и лекарства достаются гораздо легче. К тому же некоторые люди в компаундах обладали такими специальностями и знаниями, о которых беспризорники не имели понятия. Но в жизни за стенами было нечто вызывающее отвращение настолько, что перекрывало ее притягательные свойства. Это правила и ограничения. Слишком мало свободы. Слишком часто интересы нескольких людей довлели над интересами большинства. Слишком силен был страх перед всем, что за стенами. В общем, старый мир в миниатюре, и если Ястреб в чем и был уверен в своей жизни, так это в том, что прежний мир исчез, умер и этим путем идти нельзя. В конце концов, новый мир следовало возрождать из руин старого, а живя за стенами крепости, сделать этого нельзя.
Ночной мрак уже почти сгустился, когда Ястреб выбрался из почерневших от пепла и копоти развалин южной части города и увидел громаду компаунда, темнеющую на фоне серого неба. Стена высотой в несколько этажей простиралась на несколько городских кварталов. Когда-то за ней была арена и игровое поле. Высокая металлическая крыша опиралась на систему стальных балок и колес, позволявших ей передвигаться туда и обратно, превращая закрытый стадион в открытый; ныне она заржавела и была постоянно открыта. Колючая проволока плотными кольцами окружала верхушку стены по периметру компаунда. По углам располагались смотровые башни, входы преграждали массивные баррикады, но они не были полностью глухими. Широкая полоса открытого пространства отделяла компаунд от остального города — это сводило на нет попытки врага напасть незаметно.
На ровной поверхности стены чернела выбитая и уже наполовину раскрошившаяся надпись: «КРУГ СПАСЕНИЯ».
Молва гласила, что на открытом пространстве между городом и компаундом когда-то располагался соседний стадион. Но террористы взорвали его, когда там еще находилось одно из последних активно действующих сообществ, боровшихся за сохранение старых традиций. При этой атаке погибло больше двух тысяч человек, пострадало много зданий. Вскоре после этого случая грянула чума, за неделю унесшая не менее пятидесяти тысяч жизней, что в большой степени и послужило началом конца старого пути.
Ястреб добирался до компаунда кружным путем, прячась за остатками строений и стараясь придерживаться полумрака. Цель путешествия находилась на насколько сот ярдов восточнее того пути, которым он крался, низко припадая к земле. Чейни бесшумно скользила рядом. В этой части города никто не жил, потому что люди на стенах вели наблюдение днем и ночью; если они замечали кого-нибудь, то тут же высылался специальный санитарный отряд для уничтожения. В сумерки наблюдать за передвижением среди обломков даже на расчищенном пространстве было труднее всего, поэтому Ястреб и выбрал это время для встреч с Тессой. Он встречался с ней в один и тот же день каждую неделю, без изменений. Если сделать это по каким-то причинам не удавалось, свидание автоматически переносилось на следующую ночь. Время и место всегда были одни и те же — с наступлением ночи в развалинах старого убежища, когда-то связанного с подземельем железной дорогой.