Дети Безымянного
Шрифт:
Она наморщила нос. — Разумеется, нет.
— И почему же?
— Потому что они уже востребованы. Все это знают. От них буквально веет этим.
Злобогрыз хмыкнул, затем кивнул. — Мы вроде как можем узнать, что на душу уже заключён контракт с другим демоном. Только очень ценный трофей может заставить нас пойти на такую сделку.
— Благодарю за комплимент, — улыбнулся Давриел. — Мисс Ферласен, метка на вашей душе — скорее не защита, а тавро. Знак собственности. Подобным же образом работает и ваша песня. Она отпугивает духов и чудовищ потому, что они не рискуют
Тасенда остановилась посреди улицы. Её инструмент был приторочен к спине. Хотя она успела вытереть руки и лицо носовым платком, который одолжила ей мисс Хайуотер, её крестьянское платье по-прежнему было рваным и запачканным кровью от того, что она поцарапала руку. Она недоверчиво уставилась на него.
— Уж не хочешь ли ты сказать, — сказала она, — что это Топь забрала их?
— Такова моя основная версия, — ответил Давриел. — Но существуют и другие — этих гейстов мог подослать кто-то настолько могущественный, что печать Топи для него ничего не значит. И всё же мне не даёт покоя вопрос, почему не сработали твои защитные чары. Вероятно, то, что забрало эти души, является порождением сходной силы. Мышь боится запаха кошки, но другая кошка даже не заметит его.
— Топь защищает нас, — повторила Тасенда. — Она требует наши души только после смерти, а до этого оберегает нас от любых невзгод. Она никак не может быть причастна к этому.
— Возможно, — сказал Давриел. — Мне всегда было сложно отделить ваш маленький культ от истинных деяний Топи.
— Никакой это не культ. Это просто... наш образ жизни.
Давриел заглянул внутрь очередного дома сквозь распахнутую дверь, отметив тела, распростёртые у порога. Он чувствовал, как с каждой секундой его раздражение нарастает. Причиной тому были вовсе не смерти — жизнь имеет свойство начинаться и заканчиваться, и бессмысленно горевать о каждой маленькой потере. Но это были его крестьяне. Топь, или нечто сродни ей, похитила их, проявив вопиющее неуважение к его, Давриела, законной власти.
Мы станем гораздо большим, раздался голос Сущности — как всегда, из потаённых глубин его сознания.
А вот и ты, подумал Давриел. Ты там что, вздремнуть решила?
Ты погряз в бессмысленной борьбе за жалкие крохи власти и уважения, прошептала Сущность. Тебе пора осознать, что ты растрачиваешь себя впустую. Как только ты воспользуешься мной — наполнишь свои заклинания моей мощью — ты станешь превыше всего этого.
Именно этого Давриел и боялся. С тех самых пор, как он украл Сущность, — извлёк её из разума умирающего человека, — он постоянно ощущал в себе её безграничный потенциал.
Скоро, добавила Сущность, мы сбежим от этой серой обыденности. Скоро…
Они подошли к церкви — простому деревянному зданию с остроконечной крышей. Никаких поражающих воображение
Большие передние двери были распахнуты настежь, а засов на внутренней стороне оказался аккуратно отодвинут в сторону. Любопытно, подумал Давриел, проведя пальцами по резному дереву и отметив характерные царапины. Они были свежими. От него не ускользнуло и то, что когда-то на двери был изображён хомут — символ Церкви архангела Авацины. Его соскребли несколько месяцев назад. Такой же символ, только каменный, некогда украшал главную арку, а теперь был замазан штукатуркой.
— Что это? — спросил он, указывая пальцем. — Зачем люди избавлялись от этого символа?
— Ну, — ответила Тасенда, — после того, что случилось в прошлом году, приоресса решила...
— Того, что случилось в прошлом году? — Давриел наморщил лоб. — А что, собственно, случилось?
— С ангелами? Ты не знаешь? — изумилась Тасенда.
Он покачал головой, затем повернулся к мисс Хайуотер, которую, казалось, позабавил его вопрос. Даже Злобогрыз удивлённо вскинул бровь.
— Вы ведь шутите, да? — недоверчиво переспросила она. — Архангел Авацина внезапно сходит с ума? А вместе с ней и почти все её ангельские сонмы?
— Да? — удивился он. — В самом деле?
— Ангелы пытались убить нас, — добавила Тасенда. — Они собирались истребить человечество ради его же блага. Даже здесь, вдали от лона церкви, мы слышали об этом.
— Хм, — заметил Давриел. — Это звучит как чертовски большая заварушка.
— О, Дав, — закатила глаза мисс Хайуотер. — Я же подготовила тебе целых три доклада по этому вопросу.
— И я их слушал?
— Очевидно, нет.
Тасенда, всё ещё не веря своим ушам, указала рукой на небо. — Луна! Разве ты не видел луну?
— А что? Она тоже пыталась вас убить?
— Символ! Огромная руна, высеченная на её поверхности!
Он отступил на шаг и взглянул наверх, затем склонил голову. — А разве она не всегда была такой?
Тасенда смотрела на него с изумлением. — Как можно быть таким хитрецом и растяпой одновременно?
— Ты задала вопрос, который мучит меня уже много лет, дитя, — пробормотал Злобогрыз. — Однажды я узнаю его секрет, пока его душа будет поджариваться в моей печи глубоко в преисподней, умоляя о пощаде. А потом я сожру его душу!
— А я уж постараюсь, чтобы у тебя случилось несварение, Злобогрыз, — ответил Давриел, щурясь на луну. — А знаешь, мне нравится. В этом чувствуется стиль. Он поднял руку и сжал кулак, призывая Гутморна и Иледрис.
Они пронеслись над головой, хлопая крыльями, и с тихим стуком приземлились неподалёку. Эти двое утверждали, что являются братом и сестрой, — потому что были сотворены в один и тот же день, — но они были настолько рогатыми, что вполне могли бы записать в свою родню ещё и какие-нибудь особенно амбициозные вилы, и Давриел ни за что не заметил бы подвоха.