Дети Богов и Воинов
Шрифт:
– Что это за девушка? – прошептал мужчина, не сводя взгляда с клинков, висящих на стене кузницы.
– Моя приемная дочь Гита.
– Ах да. Она, кажется, была замужем за покойным графом Нортумбрии?
– Да.
– У нее грустный вид.
– Еще бы. У нее нет детей, и ее будущее в Англии под вопросом. Особенно после смерти Глуниарна. – Я огляделась. Несколько мужчин и женщин возвращались на рынок из лонгфорта. Наверняка погребальный обряд уже начался, и убежденные язычники не желали слушать христианские молитвы. – Но хватит о ней, Малморда.
– Навещаю любимую сестру.
– Я твоя единственная сестра, – фыркнула я.
– И тем не менее все еще любимая. – Малморда ненадолго умолк. – Хорошо выглядишь.
– Знаю.
Малморда тоже хорошо выглядел, но упоминать об этом не имело смысла. Наверняка он частенько слышал такое от трех жен и бесчисленных любовниц. Я ткнула пальцем в бурый шерстяной капюшон, скрывающий его лицо.
– Зачем тебе этот маскарад?
– У меня есть важные сведения, но никто не должен знать, что ты получила их от меня.
Я вскинула бровь.
– Мы можем поговорить наедине?
– Если настаиваешь. – Я взглянула в сторону дома. Он располагался прямо за королевскими чертогами, и окрестные улицы еще пустовали. – Видишь слева дверь с длинной тонкой трещиной?
Малморда отступил, словно желая изучить соседний прилавок с ювелирными изделиями, а затем кивнул.
– Проследи, чтобы тебя никто не увидел.
Некоторое время брат оглядывался по сторонам, словно убеждая невидимых наблюдателей, что ему надоело впустую ждать кузнеца. Через несколько минут он решительно двинулся в сторону лонгфорта.
Дождавшись продавца, я приобрела меховое одеяло, а затем прошлась до рыбных рядов и купила две скумбрии. Да-да, погода меняется, того и гляди жди бури, бедный король Глуниарн, ох уж эти христианские похороны. Все купцы заводили один и тот же разговор, но я неизменно находила для каждого улыбку. Я хорошо умею улыбаться.
Когда я добралась до дома, Малморда уже ждал внутри. Он снял капюшон, и я отметила, что он еще больше похорошел с нашей последней встречи на похоронах дяди. Густые черные кудри – точь-в-точь как у нас с матерью. Узкий волевой подбородок, высокие точеные скулы. Его глаза – карие с позолотой, напоминающие цветом мед, – блестели из-под темных ресниц.
– Я хочу поговорить о Ситрике, – сказал он, как только я закрыла дверь. – И о том, что перед смертью тебе рассказала мать.
– Ну конечно, давай с порога сразу к делу. – Я бросила плащ и новое одеяло на кровать, а рыбу положила на стол. – Помоги разжечь огонь.
Малморда осмотрел мои полки.
– А где у тебя кремень?
– Нам с тобой кремень не нужен. – Я провела рукой над камином и взглянула на брата. – Ты что, не хочешь?
Брат нахмурился и принялся теребить растопку между большим и указательным пальцами.
– Тебе не стоит пользоваться волшебным огнем. Если потомки Туата Де Дананн появятся в городе, они сразу его учуют.
Я закатила глаза:
– Потомки сюда не суются. Мать всегда говорила, что они ненавидят викингов даже больше, чем смертных ирландцев.
– Это
Я протянула руку и выпустила огненную стрелу. Растопка в очаге затрещала, и толстый столб дыма вознесся к пробитой в крыше дыре. Сколь ни противно это признавать, Малморда прав. Уже двух королей Дублина похоронили по-христиански. Вскоре Потомки и сюда пришлют своих соглядатаев.
– Завтра я куплю кремень, если это тебя так волнует.
Малморда откинулся на спинку кресла.
– Знаешь, Гормлат, ты достойна похвалы. Я был в чертогах и слышал, как обсуждали похороны Глуниарна. Ситрик хорошо себя проявил – даже жаль, что он смертный. Впрочем, из него получится славный правитель Дублина. Став верховным королем, я его вознагражу.
– Правда? – фыркнула я. – Ты еще даже не король Ленстера. Какое ты имеешь право давать подобные обещания?
Малморда откусил от яблока сочный кусок.
– Ты права – корона Ленстера еще не моя. Мой путь к трону преграждает Доннаха мак Доуналл Клоин. Чтобы расправиться с ним, понадобится войско Дублина.
– Значит, тебе нужна помощь Ситрика? – Чтобы направить охватившую меня ярость на что-нибудь неодушевленное, я принялась нарезать овощи на мелкие кусочки. – С чего бы это ему тебя поддерживать?
– Мать сказала, что ты согласилась помочь, а Ситрик – часть ее плана.
Я постучала ножом по деревянной доске.
– Ты забыл спросить, чего хотела я. Я не собираюсь отправлять сына на убой, словно откормленного теленка на ярмарку. Я люблю его и не намерена его терять.
Малморда поглядел на меня точь-в-точь как мать: сплошь разочарование и раздражение. Я всегда ненавидела этот взгляд, о чем прекрасно знал брат, но он все равно не удержался.
– Так и знал, что ты это скажешь, – с горечью молвил он. – Знал, что не захочешь помочь. Ты всегда мне завидовала, потому что мать любила меня больше.
Я развернулась и указала ножом на его лицо.
– Мать здесь совершенно ни при чем. Ситрик – мой сын. Мой.
– Он смертный, Гормлат. У тебя появятся и другие сыновья. Ты бы давно их родила, если бы согласилась выйти замуж за тех, кого я предлагал. Один из твоих детей мог бы даже родиться фомором – одним из нас.
– А у тебя сейчас сколько детей? Девять? Десять? – Я вернулась к столу и продолжила кромсать капусту. – И много среди них маленьких фоморов?
Вместо ответа Малморда вздохнул, но я заметила, как он стиснул зубы. Значит, мы оставались последними представителями нашего рода.
– Вот и не учи меня.
Нисколько не смутившись, Малморда наклонился ко мне и продолжил:
– Гормлат, он уже взрослый мужчина. Рано или поздно тебе придется его отпустить.
Эти слова он произнес вкрадчивым, бархатным голосом. Иногда он до того напоминал нашу мать, что хотелось закричать. Я сжала нож еще крепче.