Дети Ченковой
Шрифт:
Покой на всем, повсюду — умиротворение. Уже не поют луга каждый день новыми красками. Цветы не меняются. Их так много, что слились они в тихую, радостную гладь…
Еле слышно шумит речка. Щебет птиц запутался в густой листве, стрекотание кузнечиков задушили травы. Родной хутор, Разбойничий Хоровод, отдыхает. Ждет горячего солнца, хочет мирно погреться на припеке. А Ергуш — беспокойный, как ветер, он не может тут оставаться.
Добежали до деревни, свернули направо. Несколько овец и коз ожидало перед суконной фабрикой. Увидев их, Рогачка заблеяла, тряхнула хвостиком. Замедлила шаг и присоединилась к козам.
В мелкую
Возле коров на берегу стоит пастух в чистых белых ногавицах [5] , в коричневой кабанице. Лицо у него здоровое, румяное, под носом черные усы; он щелкает длинным кнутом, окликает коров:
— Собоня! Цукрина! [6] Куда? А ну обратно!
Ергуш кинул взгляд на фабрику. Под большими окнами, составленными из маленьких стеклянных квадратиков в железном переплете, стояли мальчишки, разговаривали. Среди них был и пастушок с кабаницей на плече. В левой руке он держал большой бычий рог, а в правой — длинный кнут на коротком кнутовище. Он, видно, рассказывал мальчикам что-то секретное, поглядывая на Ергуша. Потом повернулся к нему, движением плеча откинул кабаницу на спину и крикнул:
5
Ногавицы — узкие штаны, какие носят словацкие крестьяне.
6
Клички коров.
— Эй, мальчик, иди сюда! Скажи: чей ты?
Ергуш подошел неторопливым шагом и ответил:
— Меня зовут Ергуш Лапин. Живем мы вон там, на Разбойничьем Хороводе. — Он показал рукой.
Пастушок оглядел его с ног до головы, улыбнулся:
— На, потруби! — и подал ему рог.
Мальчики смотрели с завистью.
Ергуш приставил рог к губам, с силой дунул. Получился сначала тоненький звук, потом все мощней и мощней. Громко трубил Ергуш, во всей деревне слыхать было. Люди отворяли овчарни, выгоняли овец со дворов. Ергуш вернул рог, поблагодарил и спросил:
— А тебя как зовут?
— Меня зовут Палё, — сказал пастушок. — Палё Стеранка. А дыху у тебя много, сильно трубишь. Пойдем сбегаем за ягодами.
И Палё Стеранка сорвался с места, побежал — только постолы [7] замелькали — через мостик над каналом; Ергуш — за ним. Свернули вдоль канала, против течения. Там стояла большая мельница, перед нею росли диковинные деревья. Такие диковинные — Ергуш таких никогда и не видел. На ветках висели черные и белые пальчики. Сладкие, вкусные какие!
7
Постолы — род кожаной самодельной обуви, которую носят словацкие крестьяне.
Палё сказал, это древесная земляника.
Стали сшибать их камнями, торопливо подбирать. Палё тревожно поглядывал на мельницу.
— Надо быть начеку, — сказал он, — как бы нас не поймали. Не то поколотят и шляпу отнимут!
Он швырнул камень — не попал. Ергуш поднял голыш величиной с кулак, нацелился в самую верхушку дерева. Сразу упало много ягод. Ергуш кинул еще раз — камень пролетел меж ветвями, что-то треснуло, зазвенело. Ергуш и Палё пригнулись, посмотрели туда, куда полетел камень: в маленькой сторожке, рядом с мельницей, зияло выбитое окно… Из сторожки выбежала старушка, подняла крик, озираясь во все стороны.
— Уйдем, плохо дело, — сказал вполголоса Палё Стеранка и побежал по узкой тропинке, огибающей мельницу.
Тропинку с одной стороны прикрывала мельница, с другой — стена срезанного холма. По этой стене росли частые кусты.
Над каналом выше мельницы были проложены мостки. Вода под ними быстро мчалась, валилась на мельничное колесо. Мальчики перешли по мосткам, обогнув мельницу и фабрику.
Тут Палё Стеранка остановился и сказал:
— Вон тот человек около коров — это мой отец. Нельзя, чтобы они узнали, что мы воровали ягоды, не то выпорют меня. Они сильные — страсть!
И он медленно, как ни в чем не бывало побрел к мальчикам под окна фабрики. Ергуш, надвинув шляпу на глаза — совесть у него была нечиста, — остановился поодаль.
Овец и коз собралось уже много. И коровы заняли уже почти весь затон. Палё сказал, что еще подождут немножко и пойдут на верховины. К фабрике подошли еще несколько мальчиков, среди них Рыжик и еще один знакомый — тот самый, который грубее всех кричал на Ергуша на болоте. Он был невысокий, юркий, с колючими маленькими глазками. Вертелся, смеялся ядовито, всех задирал. Звали его Матё Клещ-Горячка. Все ему уступали — видно, не желали связываться.
Рыжик закричал:
— Ага, вот он, который лягушек боится! Матё, держи его! — И он показал на Ергуша.
Матё Клещ-Горячка окинул Ергуша своим колючим взглядом, ехидно усмехнулся, двинулся к нему. Ергуш занял боевую позицию и сказал:
— Не тронь, ты меня не знаешь!
— Не бойся, Матё, я тут! — подзуживал Рыжик.
Матё Клещ поднял руку, будто замахнулся на Ергуша. Тот отклонился. Матё, сердито осклабившись, провел рукой под носом и сказал:
— Не бойся, малыш! Я просто нос вытираю.
Он насмехался над Ергушем.
Ергуш обиделся. Отошел к Палё Стеранке со словами:
— Ну, я пошел домой. Не хочу с ними заводиться.
Палё Стеранка смотрел на Ергуша, и в глазах его было сожаление: зачем Ергуш не отделал Клеща. Глаза Палё готовы были испепелить всякого, кто обидит Ергуша.
— Не уходи, — сказал он. — Не позволяй им командовать. Ты имеешь такое же право быть тут, как и они…
Матё Клещ опять подошел, замахнулся, провел рукой под носом. На этот раз Ергуш не уклонился. Схватил он Клеща за ворот, встряхнул и отбросил. Матё свалился в кучку овец, они всполошились, затопотали, бросились в стороны.
— А ты тоже берегись! — приступил Ергуш к Рыжику. — Мне только разозлиться!
Глаза у него сверкали.
— А я что, я ничего, — кротко ответил Рыжик.
— Эй, берегись! Разойдись! — крикнул Матё Клещ из-за бревен, сжимая в руке горсть камней.
Мальчики мгновенно разбежались, оставив Ергуша одного.
— Не вздумай швырять, Матё, не то и я начну! — воскликнул Палё Стеранка, став между врагами. — Больно ты уж заносишься!
Шла мимо старая женщина, вмешалась:
— Славно, нечего сказать! Ишь передрались, стыд какой! Не смей мне! — Она строго погрозила Клещу. — А ты ступай со мной! Посмотрим, посмеет ли он бросить в нас камень!