Дети Филонея
Шрифт:
Вскоре он убедился, что спешил напрасно. Внутри было человек сорок. Кто-то в напряженной позе сидел на диване, кто-то слонялся вдоль облупленных стен, на которых висели пейзажи доморощенных художников. Шаги гулко отдавались под высоким сводчатым, со следами протечек, потолком. Ульяны с Лизой не было.
Значит — снова на выход, ловить их снаружи. Влад так бы и поступил, если бы ему прозаическим образом не приспичило в туалет. А когда он оттуда вышел, то увидел, что опоздал. Ульяна и Лиза уже прошли КПП. С блокнотиками в руках они неуверенно застыли
— Влад! Пришел! Вот молодчина! — завопила Мартышка. Она едва не бросилась ему на шею, вся в зеленом и оранжевом, ну просто мисс весна-2006. Помедлив немного, подошла и Мышь. Свое ужасное пальто она держала в руках и без него оказалась ничего, стройненькая.
Влад без обиняков рассказал о предостережении Малаганова. И вот тут-то он понял, что спасательная операция накрылась медным тазом, а сам он — конченый дурак.
— Ловушка? — возмутилась Лиза. — Да этот Малаганов сам больной и не лечится, он вообще опасный, его в изоляторе держать надо! Послушайте, сейчас белый день, мы в людном районе, что с нами может случиться? И зачем тогда вообще было сюда приходить?
— Хороший вопрос, — серьезно сказала Мышь. — Давайте определимся: зачем мы сюда пришли?
— Вопрос, надеюсь, риторический, — фыркнула Мартышка. — Лично я пришла за помощью и намерена ее получить.
Влад промолчал. Что он мог сказать? "Я вообразил себя Спайдерменом и пришел сюда вас спасти"? И так ясно, что идиот…
— А я хочу разобраться, — говорила Мышь. — Хочу услышать, что они скажут. У меня есть кое-какие соображения… Честно говоря… — она огляделась и добавила вполголоса: — Честно говоря, я не верю, что мы больны.
Лиза покраснела как помидор. Чуть не плача, она переводила круглые глаза с Влада на Ульяну и обратно.
— Как это — не верю?! Вы чего, ребята?
— Дамы и господа, — сказал динамик приятным баритоном. — Приглашаем вас занять места в зрительном зале.
Народ гуськом потянулся к зеленой бархатной портьере, закрывающей вход в зал.
— Ну вот что, — заявила Лиза. — Если вам все это нравится — бог помочь. Но без меня.
Выразительно передернув плечами, она тоже скрылась за портьерой.
Влад с Ульяной остались в стороне от потока входящих. Влад смотрел, как Мышь обхватывает руками плечи, обтянутые черной водолазкой. То ли холодно, то ли нервничает…
— Ну, — сказал он, — Лизавета уже в зале. А вы что собираетесь делать? Стоит ли риска ваша тяга к знаниям?
Он посмотрел на нее сверху вниз. Она вдруг ответила ему умным, открытым взглядом. Потом виновато развела руками.
— Я не могу оставить Лизу. Знаете, она ведь моя ученица, — Мышь застенчиво улыбнулась. — Бывшая, конечно. Но я все равно за нее в ответе, это профессиональное…
Еще одна совестливая, подумал Влад с неожиданным сочувствием. Потом тоскливо обернулся к выходу. Хорькообразная девица исчезла, никто не помешает ему уйти… Но бросить женщин теперь ему было труднее, чем два часа назад просто остаться дома. Гораздо труднее. Да что говорить, это было уже невозможно! Вот теперь он действительно в ловушке…
— Пойду в зал, — сказала Мышь.
Влад смотрел ей вслед.
Зря! Никогда не нужно смотреть женщине вслед — он давно заучил это правило. Уходя, она опутывает тебя ариадниной нитью, а клубочек уносит с собой. Ты смотришь ей вслед и видишь: вас что-то связывает. Даже если она всего лишь серая мышь, и юбка сидит на ней мешком…
Ульяна успела пересечь только половину фойе. Навстречу ей из-за портьеры вынырнула встревоженная Лиза.
Удалившись в зал, Лиза села на свободное место с видом оскорбленного достоинства: поджатые губы, брови нахмурены, руки скрещены на груди.
"Предательница, — думала она о бывшей учительнице. — Соображения у нее, видите ли. Да она просто умничает перед Владом. Зря старается. На такую сушеную ботаничку ни один мужик не посмотрит".
Тут Лизе стало стыдно за свои мысли. Она вспомнила, как перед входом в "Галакт" Ульяна Николаевна сняла пальто. "Вы такая весенняя, — сказала она, — а я в этом тулупе". Значит, она заметила и новенький плащ из яблочно-зеленого вельвета, и замшевые сапоги болотного цвета, и веселое оранжевое кепи. Заметила — и закомплексовала. Лизе стало ее жалко.
Лиза ни на минуту не сомневалась: синдром Бриловича — именно то, что с ней происходит. Потому что такая квелая дура, как Наташа, могла быть только галлюцинацией, воплощением забытых комплексов и прочей психологической белиберды.
Лиза была полна решимости покончить с этой худшей частью себя. Она помнила об этом, даже находясь во власти галлюцинации, то есть будучи Наташей. Она заставляла свое альтер эго делать и говорить такие вещи, от которых бедное Наташино сердечко дрожало, как заячий хвост. Ну и пусть! Шок — это по-нашему! И какое бы лечение ни назначили, Лиза собиралась досконально выполнять предписания.
Но… Было одно "но".
Ей понравилось быть беременной.
Иногда, будучи Лизой — то есть находясь в трезвом уме и твердой памяти, — она прислушивалась к себе. И ее вдруг захлестывала волна горькой, холодной пустоты. И тогда Лиза завидовала Наташе…
Но это все ерунда. К тому же лечение наверняка займет много времени. Ее воображаемая Наташа три раза успеет родить. У Лизы будет большой опыт по этой части, когда она соберется на самом деле завести ребенка. Нет худа без добра!
Сидя в зале, она с любопытством приглядывалась к соседям. Интересно, какая другая жизнь мерещится каждому из них? Вот эта толстая рыжая тетка — быть может, она представляет себя длинноногой шоу-герл? И почему все такие напряженные? Одиночки сидят с замкнутыми лицами, пары тихонько шушукаются. Косятся друг на друга и отводят глаза. Мы же ни в чем не виноваты, это просто болезнь!
— Вы не знаете, когда начало? — громко спросила Лиза рыжую тетку.
Та нервно подскочила в кресле. Ответила, глядя в сторону: