Дети Филонея
Шрифт:
Но Сбой произошел — и все изменилось. Филонейцы жались друг к другу, как испуганные дети. А нормальные люди стали существами другого вида.
Вот и Назар теперь днюет и ночует на работе, забивая себе голову псевдоисторическими курьезами. А тут еще он нападает на парня… Малаганову захотелось искупить свою вину.
— А чем вы занимаетесь в другой жизни? — спросил он.
У Назара вытянулось лицо.
— Ну, меня же там нет, мне интересно, — подбодрил его Малаганов. — Да не смущайтесь, факт моего отсутствия в новой Реальности мало меня волнует.
Это была
— Не знаю, кто там чем занимается, — проворчал Назар, — а лично я пашу, как вол. Перетаскиваю в голове мегабайты информации. Иисусе! Если бы можно было перекинуть из Реальности в Реальность любой, хоть самый малюсенький носитель! Хоть дискету, хоть глиняную табличку! Но нет. Вся надежда — на слабый человеческий мозг.
Малаганов сочувственно поддакнул. Спасение информации — самая сложная задача при Сбое. В новой Реальности не окажется ни книг, ни компьютерных данных. Организация — это эксклюзив. Она появилась благодаря счастливому стечению обстоятельств в одном-единственном файле. И всякий раз после Сбоя филонейцам по памяти приходилось восстанавливать все, что они знали о себе.
Вот почему каждый филонеец с детства зубрит семейную хронику. А в масштабах всей Организации сведения хранят историки — такие, как Назар.
— Но Маятник, наверно, вам на руку, — подумал вслух Малаганов.
— Не то слово, — кивнул Назар. — нашим предкам и не снилось количество информации, которое приходится перетаскивать сейчас. Если все зараз, по памяти — половину бы растеряли. Говорят, после прошлого Сбоя так и произошло. А пока маятник качается, можно не суетиться. Сегодня здесь почитал — завтра там записал.
— И остается время для творчества, — усмехнулся Малаганов, косясь на экран.
Безумие там достигло апофеоза. Шла трансляция новостной программы. В тронном зале высокий, худощавый, рыжеусый мужчина в десантной форме с генеральскими погонами и императорским штандартом вручал государственную награду вертлявому победителю "Евровидения". Под сводами Зимнего дворца раздавалось "Боже, царя храни".
— Времени нет, — признался Назар. — Людей катастрофически не хватает. Следующий переход, вероятно, в среду? Буду переносить Сбой N17. Замещенная реальность — 104 года. В русской истории весь шестнадцатый век наперекосяк. Помните, был там эпизод, когда Иван III выбирал между наследниками — внуком Дмитрием и сыном Василием? Ну да ладно, потом как-нибудь расскажу. Голова и так трещит, как арбуз. Вы лучше расскажите, как дела у ваших попутчиков.
Вот оно, с некоторым даже облегчением подумал Малаганов. Наконец-то прозвучал вопрос, который волнует Назара с самого утра. Он следит за ним, как кошка за воробьем. Но — молчит. Ни разу не спросил, что это, мол, вы, Аркадий Евгеньевич, сегодня такой пришибленный? Совесть заела?
То, что Назар знает про четырех случайных "дельта" — ничего удивительного. Плохие новости распространяются быстро. Да и не он один, Малаганов, оказался таким "везучим". Всего по городу, по предварительным подсчетам, появилось около трехсот "случайных". Ну, теперь уже как минимум на тридцать меньше.
Однако Назар явно знает не только о событиях в "Галакте". Он знает и о запоздалой попытке Малаганова эти события предотвратить. Знает — и не спешит осуждать. Не спешит докладывать в Организацию. И смотрит пристально, словно гипнотизирует, словно хочет телепатически передать какую-то мысль.
Малаганов давно подозревал, что его молодой коллега связан с подпольем. Почему нет? Вся молодежь так или иначе находится в оппозиции. Но сейчас, глядя в ореховые глаза Назара, Малаганов подумал: а что, если это не просто подполье, а То Самое Подполье? Что, если перед ним один из создателей пресловутого Альтернативного Монитора?
С ума сойти… Малаганова охватил мальчишеский задор. Да за такую информацию Адольф бы душу дьяволу заложил! Адольф… Откуда-то выплыло бескровное лицо со щетинкой светлых усов — и с ним нехороший, тошнотворный холодок. Задор подобрал крылья, сжался в комочек. Что за опасные игры, очень похожие на провокацию? Неужели он, Малаганов, выглядит таким неблагонадежным? Почему Назар рискует, идя на откровенность?
Впрочем, кто сказал про откровенность? Назар продолжал телепатировать. Он хитровато улыбался, как бы поощряя дерзкие предположения Малаганова. Однако предположения — это только предположения, а вслух не было сказано ни одного крамольного слова. И Малаганов ответил на вопрос, балансируя между задором и страхом:
— Трое из них точно живы.
— Я рад, — серьезно кивнул Назар. — Что это за люди? Чем занимаются?
— Люди как люди, — подбирая слова, пожал плечами Малаганов. — Один — молодой человек, примерно ваш ровесник. Кажется, менеджер. Сейчас все менеджеры. При этом благородный идальго. В пределах разумного, конечно. Другая — милая дама. Учительница, этим все сказано.
— Какой предмет? — деловито уточнил Назар.
— История. А третья — юная дева. Просто шторм. Хорошая девчушка, на самом деле…
— Знаете, Аркадий Евгеньевич, — перебил его Назар, — я ведь не впустую затеял этот разговор. Если честно, то я уже наводил справки о ваших "случайных". И запала мне в сердце эта, как вы изволили выразиться, милая дама, историчка. Вы ведь знаете, какая в Организации проблема с историками. Никто из наших не хочет этим заниматься. Все с детства историей сыты по горло. Вы не дадите мне ее координаты?
Малаганов опешил.
— Понимаю, просьба странная, так у нас не принято… — Назар улыбнулся, на щеках его появились обаятельные ямочки. — Но мне показалось, вы бы хотели им помочь. А тут — отличный шанс. Если она окажется полезной, Организация запросто ее легализует.