Дети Гамельна
Шрифт:
– Не ломай мои тропки! – насмешливо предложил все тот же голос.
– А то скатишься вниз, убьешься ненароком, и я не узнаю, зачем столь достойный рыцарь пробирается козьими дорогами непонятно куда!
Невидимый собеседник выражался странно. Слова звучали по-женски высоко, даже пискляво, но в то же время непривычно громко, с подвизгиванием в конце фраз. Говорил определенно не человек. Но на обычный бубнеж нежити это не походило, да и тон был довольно-таки доброжелателен. Швальбе рассудил, что если бы его
– Да так, считай, случайно забрел! – пропыхтел Гунтер. Прижимаясь к стене лицом, и стараясь не смотреть под ноги, он кое-как сумел пройти-проползти выкрошившееся место.
– Мимо проходил, да и решил дорогу сократить.
– Удачно сократил, – невидимка хихикнул, но закончил уже не так весело, почти с угрозой. – И попал куда надо.
Из-за следующего поворота шагнула огромная туша, заросшая серо-зеленым мехом. Остановилась, перегородив узенькую тропку. Из-под здоровенных лохматых надбровий на солдата уставились маленькие круглые глазки.
– Матка Бозка... – невольно прошептал капитан, хотя и готовился увидеть что-то подобное. Хоть и зарекался хвататься за оружие, но руки сами привычно сделали, что надо. В морщинистую, изборожденную глубокими складками рожу тролля твердо уставились два пистолетных ствола.
– Сгинь, нечисть!
– Вот это поведение…. – туша, не обращая внимания на пистолеты, села. Невезучая гранитная глыба потерянно пискнула под могучим задом. – Сам пришел, по горам карабкался, упасть не боялся, а теперь орет, чтобы я сгинула... да еще и всякой дрянью машет.
Троллиха (а это оказался не тролль, а именно троллиха) тяжело вздохнула, и с капитана едва не сдуло шляпу. Запах от чудища шел странный, непривычный, но не противный. Так пахнет замшелый валун, хорошо прогретый солнцем – сырой, чуть подопревшей травой.
– Нынешних рыцарей совсем не учат куртуазности, как погляжу, – жеманно прикрыв красные глаза, закончила троллиха. – Свинья ты, а не рыцарь! Хоть на вид – подлинный Ланселот. Или Тристан.
– Тристан плохо кончил, да и Ланселот помер нищим отшельником, – Швальбе, наконец, справился со страхом. И, сделав вид, что все идет, как должно, засунул пистолеты за пояс. – Простите мою горячность, сударыня! Был удивлен.
Поклон со снятием шляпы в исполнении Гунтера выглядел скверной пародией, но капитан рассудил, что лучше так, чем просто стоять.
– Все известные источники описывали Вас несколько иначе. Вот и был сражен неописуемой прелестью Вашего вида.
– Ой, вы меня смущаете!
– троллиха захихикала, уткнувшись в огромный кулак, и было непонятно, приняла она лесть за чистую монету или зеленое чудище умнее, чем, кажется и не чуждается тонкой иронии.
– Никоим образом не думал!
– ответил Швальбе, мысленно содрогаясь от мысли о возможном
* * *
Отец Йожин поперхнулся пивом и вытаращился на умолкшего сына.
– Гунтер, я все понимаю, но, сказать честно, ты дурак! ТРОЛЛИХА?!
– Цель оправдывает средства, – развел руками Швальбе. – Не близкий ли товарищ Крысолова это сказал?
– Сказал. Помню. Но…. – Отец Йожин вцепился в кружку, как в спасительное бревно посреди водоворота и пошевелил губами.
– Впрочем, как говорят у московитов, кто-то любит попа, кто-то попадью, а кто и попову собаку, – философски закончил Командор. – Ну и дальше как все повернулось?
* * *
А дальше был долгий и вдумчивый разговор в пещере, весьма уютной, к немалому удивлению капитана. Наверное, женское начало даже у троллей прорывается на первое место. Швальбе ожидал темного грязного логова, усыпанного обглоданными костями, а увидел чисто выметенную пещеру. Даже с очагом и гладким полом, выложенным плоскими камнями, как брусчатка на городской площади. Перед входом хозяйка разбила некое подобие цветника, а стены завесила теплыми и хорошо выделанными шкурами баранов и козлов. Людских кож Швальбе не приметил.
– Чистенько у тебя тут, – капитан демонстративно снял кобуры и перевязь с палашом, отложил их подальше и вытащил трубку.
– Не возражаешь?
– Дыми, - великодушно позволила зеленая глыба. Похоже, чудище хоть и жило отшельницей, было неплохо осведомлено насчет людских привычек.
– Ты же гость! А гостю, особенно дорогому, можно многое!
Троллиха смущенно потупилась. Швальбе аккуратно утрамбовывал табак большим пальцем и раздумывал над тем, что делать дальше. Вернее, что делать, он знал. Но вот как…
– Да что это я!
– всплеснула лапищами троллиха. В ее исполнении очень женский жест смотрелся жутковато. – Гостя же накормить надо! А я все с разговорами!
Столом был назначен самый большой и плоский камень в пещере. На него Троллиха, смахнув невесомую пыль, взгромоздила кувшин с вином, несколько мелких птиц, поджаренных, а вернее, на скорую руку обугленных, немалый кусок хлеба и немного вяленого мяса. Швальбе незаметно принюхался, вино пахло, как и полагается вину. Наверное, краденое.
– Угощайся. Мужчина должен много есть.
– Не человечина? – капитан потыкал кинжалом в вяленину.
– Как можно?! – удивилась и даже немного возмутилась троллиха. – А если даже человечина, сможешь отличить?
Она пытливо уставилась на Швальбе.
– Тоже верно, не смогу, - согласился капитан, откромсал увесистый шмат и с удовольствием в него вгрызся.
Когда на «столе» ничего не осталось, кроме крошек и мелких кусочков костей, троллиха решила, что пора дорогому гостю переходить к делу.