Дети горчичного рая
Шрифт:
— Начинаем соревнование машин первой категории! — объявил диктор. — Внимание! В первом заезде участвуют три машины. Номер первый — Лейстер Скалли, автомобиль «Ласточка». Номер второй — Чарльз Робинсон, автомобиль «Серебряная свирель». Чарльз Робинсон, леди и джентльмены, является победителем прошлогодних гонок «табачных ящиков». И, наконец, третьим номером идет машина Питера Мэрфи — «Скакун». Внимание! Сейчас будет дан сигнал старта!
— Кто такой этот Лейстер Скалли? Ты его знаешь? Нет? Откуда он взялся? — торопливо расспрашивали друг друга «свирелисты», с беспокойством поглядывая на помост, где уже
Никто не знал Лейстера Скалли, но тут у барьера появился взъерошенный, но очень довольный своим новым наблюдательным пунктом Джой Беннет.
— Это один парнишка из Верхнего города, — сообщил он. — Так, маменькин сынок. И аппарат у него не из важных, я видел… Чарльзу не приходится бояться, даю слово.
Между тем на старте ждали только сигнала. Возле гонщиков теснились теперь одни только менеджеры, давая последние указания. Менеджером Лейстера Скалли был его собственный папа — высокий, представительный джентльмен профессорского вида. В эти последние секунды он старался вдохнуть хоть немного энергии в своего вялого на вид мальчика. Машина Лейстера — небольшой легкий автомобиль мышиного цвета — выглядела довольно жалкой рядом со «Свирелью» и «Скакуном». Лейстер завистливо поглядывал на конкурентов и, видимо, все более и более терял надежду на победу.
— Помни: мы все ставим на тебя, Лейстер. И мама, и я, и тетя Аннабель — мы все поставили много долларов на твою машину, — говорил ему отец. — Не забывай об этом, дитя мое.
— Не забуду, папа, — пропищал из машины Лейстер, возясь со шлемом.
Мэрфи с сиденья своего «Скакуна» высокомерно поглядывал на окружающих.
Его менеджер — Дик — что-то оживленно нашептывал ему, и Мэрфи время от времени кивал, косясь в сторону Чарли, спокойно сидевшего в своей машине.
Снова раздался пистолетный выстрел. Опора опустилась, и освобожденные машины одновременно скользнули на полотно шоссе. Все сильнее набирая скорость, они покатились вниз по холму Надежды, окаймленному по обеим сторонам густым барьером зрителей и болельщиков.
— Пошли! Пошли! — заколыхалась, забурлила толпа. — Давай, давай!
— Не надо! Погодите! Чарли, Чарли, вернись! — раздался отчаянный вопль.
Но он тотчас же потонул в общем крике болельщиков, старавшихся подогреть своих любимцев. Все взгляды были устремлены на три движущиеся точки. И, когда к опустевшему помосту вырвалась вся измятая, растрепанная девочка с апельсиновыми кудряшками, она нашла там только меланхолического метельщика, который собирал в кучу. билеты, конфетные обертки и разный мусор. Все, кто не находился на трибунах, устремились вниз, к финишу, чтобы увидеть самый интересный момент гонок.
— Поздно! — простонала девочка. — Опоздала! — И она уселась прямо на землю, не обращая внимания на кучи мусора. — Что теперь будет? Что будет?
— Может, ничего еще и не случится. Может, обойдется.
Над девочкой склонился молодой мулат в индейских, вышитых бисером мокасинах — все, что осталось у Джона Майнарда от его великолепного костюма индейского вождя. Где он позабыл свой величественный головной убор, трубку и пояс, он и сам не знал в этот утомительный и тревожный день. Да и не до того ему сейчас было!
Он тронул Кэт за плечо:
— Не огорчайся так. Ведь ты не виновата, ты старалась поспеть
— Да, да, я так старалась, я так спешила! — Кэт закрыла лицо руками, и слезы заструились у нее между пальцами. — Мама сидела надо мной, как ча…часовой. — Она окончательно расплакалась.
— Пойдем вниз. В случае чего, мы побежим к нему на помощь, — сказал Джон и тихонько потянул девочку за собой.
Кэт послушно встала, и они побежали вниз, туда, откуда глухо, приливами, доносились смутные крики:
— Да-вай! Ско-рей! Ско-рей!
А в это время тот, кто был причиной всех этих тревог, и не подозревал о грозящей ему опасности. Он видел перед собой только одну цель — белый шнурок финиша, которого надо достигнуть.
Едва машина его получила свободу и пришла в движение, Чарли, чтобы разогнать ее, начал раскачиваться на сиденье, как на качелях. Мэрфи и Лейстер прибегли к тому же способу. На первом отрезке пути все три машины шли вровень. Затем вперед начала постепенно выдвигаться машина Лейстера. Несмотря на то что Чарли знал: автомобиль Лейстера легче и поэтому быстрее разгоняется, смотреть на это было неприятно, и мальчик начал невольно волноваться.
«Чепуха! Не надо об этом думать. Надо думать только о дороге», — говорил себе Чарли.
Все быстрее и быстрее идет автомобиль. Чарли перестает раскачиваться и опускается как можно ниже на сиденье: надо уменьшить лобовое сопротивление. Теперь, когда его глаза на одном уровне с капотом «Свирели», Чарли уже не может следить за дорогой перед собой, да это и не нужно. Сквозь руль он ясно видит уходящую вниз среднюю дорожку, похожую на рельсы из-за окаймляющих ее белых линий, толпу на обочинах и там, дальше, заветную арку финиша. Втянуть голову в плечи, сжаться еще больше! Все внимание — вперед!
«Она сказала, что будет думать. Она, наверно, где-нибудь здесь. Стоит, смотрит, может быть, тоже волнуется…»
Ура, отстал Мэрфи! Чарли не может обернуться, но, по его расчетам, Мэрфи находится метрах в десяти позади. Он косится вправо: кажется, и Лейстер начинает отставать. Ветер слегка посвистывает в ушах. «Километров тридцать в час», — быстро отмечает про себя мальчик. Пневматические шины легко несут «Свирель», делают незаметными мелкие камешки и выбоины. «О милая, дорогая, еще, еще прибавь ходу!» — тихонько бормочет Чарли. И, точно услышав его мольбу, «Свирель» все ускоряет ход. Держать дорогу, не вилять — вот в чем теперь главная задача. А ветер уже свистит в ушах, и Чарли мельком отмечает, что машина идет со скоростью сорока километров в час.
— Да-вай! И-ди! Ско-рей! — доносит ветер крики зрителей.
«Молодец, моя „Свирелька“, молодец!» — с нежностью шепчет Чарли. Лицо его горит от ветра, губы пересохли. Уже ближе, ближе арка, можно разглядеть даже белый шнурок. Лейстера не видно. Значит, победитель он — Чарли! Нет, нет, еще рано думать об этом, еще далеко лента финиша!
Резкий толчок в переднее колесо. Дернулся руль. Черт, камень! Не могли очистить как следует дорожку!
Но что же это? Машина, вильнувшая от толчка, не хочет вернуться к бровке. Чарли напрасно вертит руль влево: «Свирель» продолжает забирать в правую сторону. Спокойно, спокойно, только не волноваться. Потеряно управление? Потеряно управление?!