Дети грозы. Книга 2. Ее высочество Аномалия
Шрифт:
– Хиссовы отродья! – прошипела она, запахнулась в пеньюар и потребовала: – Подай мне шамьет.
– Ты перепутала дни месяца, дорогая. Шампур ночует у тебя по четным. – Роне невозмутимо уселся в кресло перед накрытым столом и взял свою чашку. Понюхал. Отпил глоток. Довольно прижмурился. – Неплохо, неплохо. Этого повара можно и оставить.
– Хиссов сын, – привычно обозвала его Ристана и отвернулась.
Только после этого Роне поднял газету воздушным потоком и прочитал заголовок.
«Чудо воскрешения!»
Под заголовком красовалась цветная гравюра: прекрасная дева в белом (в которой с трудом, но угадывалась Шуалейда) воздевает руки над юношей, бледным и окровавленным, и от ее рук идет неземное сияние. Света сияние, разумеется.
Роне заинтересованно поднял бровь. Как интересно! Шуалейда из сумрачной заделалась светлой? Или газетчики прогибаются перед его императорским высочеством Люкресом, обеляя темноватый образ его будущей невесты?
Прихлебывая ароматный, терпкий и самую капельку горьковатый шамьет, Роне прочитал статью. К концу ее он едва сдерживал смех.
– Что ты нашел там смешного? Эта негодяйка… какое может быть воскрешение! Наверняка она убила мальчишку и сделала из него умертвие! Сучка! – не выдержала молчания Ристана.
– Ты выражаешься, как базарная торговка, душа моя. Тебе не идет.
– А тебе не идет изображать старого пня. Или твои восемьдесят лет дают о себе знать?
Роне рассмеялся. О прекрасные боги, как же она зла! Прелестно! Просто прелестно!
– Тайна, ты похожа на старую сварливую жену, – успокоившись, парировал он. – Не забывай, я твой любовник, а не супруг.
– Ты – старый, хитрый, самовлюбленный Хиссов сын. Я бы ни за что не вышла за тебя, будь ты хоть сто раз светлым. Даже будь ты самим императором! – Она швырнула на пол еще одну газету, на сей раз с заголовком «Роскошный праздник в честь наследника». – Не смей надо мной смеяться!
– Ну что ты, моя Тайна. Я смеюсь вовсе не над тобой. Эти газетчики… ну разве не идиоты? Воскресить может лишь Светлая Сестра. А сумрачная шера – исцелить, и наверняка с подвохом. Кстати, Тайна, в чем же подвох? Расскажи мне.
– Ни в чем. – Ристана сделала вид, что полностью увлечена выбором между утиным паштетом и копченым лососем.
– Врать нехорошо. Тем более врать мне, твоему самому верному другу.
– Верному? – Ристана смерила его взглядом. – Ты верен только самому себе, темный шер.
– Какая ты сегодня неромантичная, – покачал головой Роне. – Даже ни разу не сказала, что любишь меня.
– Трахни Дюбрайна, – с милой улыбкой предложила Ристана. – Он признается тебе в любви сто раз, прочитает оду и обольет слезами умиления.
Роне рассмеялся. До слез. Вот такую Ристану он почти любил! Почти, да. Вот будь у нее дар… м-да…
– Итак, вернемся к нашим обожаемым брату и сестре. Каких новостей ты ждала и не получила, душа моя? Выкладывай сама, не заставляй меня нарушать закон и взламывать твои ментальные амулеты. Вдруг это заметит представитель Конвента, и у меня будут неприятности.
Ристана одарила его злобным взглядом. Напоминания о том, что она беззащитна перед его даром, несмотря на строгие законы империи, она ненавидела. О, список «что ненавидит Ристана» он мог бы продолжать и продолжать, но предпочитал его пополнять. Ненависть была ей очень к лицу.
– Некоторым особо законопослушным шерам этого знать необязательно. Вдруг подслушает представитель Конвента, и у тебя будут неприятности!
– Ну, если ты предпочитаешь излить душу перед Магбезопасностью, это всегда можно устроить.
Несколько секунд Ристана сверлила Роне ненавидящим взглядом, а он наслаждался. Какой огонь! Какая страсть! Могла бы – убила бы! Как хорошо, что не может. И как же скучно. Проклятье. Где уже носит этого Мертвым драного Дюбрайна?!
– Ладно, моя прелесть, хватит злиться. Если ты промолчишь – я не смогу тебе помочь. А тебе опять нужна помощь, потому что твой гениальный план… упс… провалился.
– Потому что некоторые, особо законопослушные, не желают ничего делать. На все воля Двуединых, – передразнила его Ристана. – Ты что, всерьез надеешься приручить мою сумасшедшую сестру? Или, может быть, очаровать моего маленького братика? Такая наивность в твои преклонные годы заслуживает восхищения.
– Тайна, Тайна, – покачал головой Роне. – Ты совершенно зря так волнуешься. И зря делаешь резкие движения.
– Я? О нет. Я не делаю никаких резких движений, мой темный шер. Я мирно сижу и пью шамьет.
Роне очень захотелось закрыть лицо ладонью.
– Ристана, ты же умная девочка. Всегда была умной девочкой. Знала, кто на твоей стороне, и не надеялась на бездарных идиотов. Ну, кто провалил твое задание?
– Тебе не на пользу пошло общение с Магбезопасностью, Роне. У тебя интонации имперского дознавателя.
– А у тебя – недоверчивой старухи, прячущей в подполе выводок упырей. Тайна. Или ты мне доверяешь, или нет. И тогда, уж прости, в дальнейшем тебе придется рассчитывать только на Шампура и ему подобных бездарностей.
Ристана вздохнула, проглотила готовые сорваться с языка ругательства и… помягчела. Голова ее вновь чуть склонилась на хрупкой длинной шее, глаза подернулись поволокой, резкая складочка вокруг губ разгладилась, а сами губы набухли, словно прося поцелуя. И ее осанка, и поза – все изменилось, делая ее из жесткой недоверчивой и взрослой правительницы юной и беззащитной девой. Той, ради которой любой мужчина с голыми руками пойдет против дикого мантикора.
– Роне, ты… – Ристана подняла на него влажный и несчастный взор. – Ты должен понять, Роне! Я пыталась… я всего лишь хочу жить, Роне. Жить и любить! Разве это так много?..