Дети из Ада

Волкова Яна

– Г…ре…г…– сипит он, дрожащей рукой направив на меня дуло своего пистолета. Я понимаю, что мне уже не спастись, поэтому, вжав шею в плечи, я крепко зажмурился в ожидании своей участи.

Последнее, что я вижу – лучистые голубые, ярче неба, глаза.

Раздаётся выстрел – но я не чувствую боли. Судорожно втянув в себя воздух, я открываю глаза, наблюдая за тем, как Натан медленно падает передо мной на колени, после чего заваливается на бок, и между глаз его я вижу ровную дырку, оставленную пулей. Не успеваю я понять,

что происходит, как меня хватают за воротник рубашки и рывком ставят на ноги. Обернувшись, я вижу Джейсона и стоявшую около него Грейс. Кинг легонько толкает женщину в сторону лестницы, и она, посмотрев на меня, словно бы нехотя бежит в ту сторону, прихватив с собой тощего паренька, который был с нами на той чёртовой вылазке – кажется, его звали Итан, но это уже не важно.

Выживших на этом этаже почти не осталось, а те, кто смог, либо уже наверху, либо со всех ног направляются туда. Мы с Кингом, идя спиной вперед, успеваем отстреливаться от тех тварей, которым не досталось места на кровавом пиру, но которые чертовски хотят в нём поучаствовать. У меня заканчиваются патроны, и, кинув автомат на пол, я выхватываю из кобуры на поясе пистолет, когда слышу женский крик.

Я сразу понимаю, кто кричит.

Лора.

Та самая тварь, что напала на нас в телевышке, тащит женщину за ногу, словно какой-то мусор, и она, громко крича, отчаянно цепляется за пол, стараясь найти что-то, за что можно схватиться, и срывая ко всем чертям ногти. Наши глаза на секунду встречаются, и я вижу первобытный ужас, который ей сейчас завладел.

– Грег! – кричит она, протянув в мою сторону руку.

Я не мог ничего сделать, я бы просто не успел, но, даже несмотря на то, что я это понимаю, я чувствую себя виноватым. «Лора запала на тебя»– ужасно не вовремя вспоминаю я фразу, когда-то в шутку сказанную Авелин, но сейчас она лишь усиливает моё чувство вины.

Тварь поднимает Лору на вытянутой руке, и, усмехнувшись, кидает её в сторону, словно кость, на которую тут же набрасываются изголодавшиеся твари. Они рвут её живьем, и несчастная Лора кричит, кричит, кричит…

Приоткрыв истекающую слюной пасть, тварь, усмехнувшись, произносит:

– Ешьте, братья и сёстры, ешьте! Сегодня мы попируем! 

ОНО ГОВОРИТ! 

Кинг, схватив меня за локоть, тащит в сторону лестницы, а я всё никак не могу отвести взгляда от Лоры, которую заживо съедают проклятые твари. Происходящее никак не желает быть принятым, моё сознание отвергает это, да и кто, чёрт возьми, мог бы в такое поверить?! Я спотыкаюсь, когда мужчина буквально втаскивает меня на ступени, и падаю на задницу, но почти сразу же вскакиваю на ноги, следуя за ним.

И вот тогда происходит самое ужасное событие в моей жизни.

Она кричит так громко, что кровь стынет в жилах. У меня начинает кружиться голова, когда я узнаю голос своей дочери, и я не помню, как перевесился через перила, смотря вниз. То, что я там увидел, просто убило меня, ведь каждый родитель предпочтёт умереть, чем увидеть страдания своего ребёнка.

Авелин, скорчившись, стоит на коленях, рукой зажимая ужасный

рваный обрубок, появившийся на месте её левой руки. Кровь из него всё хлещет и хлещет, и кровавое пятно, что расплывается около её колен, с каждой секундой становится всё больше. Ублюдок, шедший за нами от самой телевышки, заливается громким смехом, отшвыривая в сторону женскую руку, на которую сразу же с жадностью набрасываются его собратья, и заносит руку, намереваясь прикончить Авелин одним ударом.

Моя девочка, моя доченька, моя маленькая птичка… 

– АВЕЛИН! 

В том месте, куда приземлился кулак твари, плиты покрываются трещинами, но Авелин там нет. Тяжело дыша и крепко вцепившись пальцами в перила, я судорожно ищу её взглядом – и нахожу.

Неловко волоча ноги, Тошэки, руками обхватив её под грудью, как можно быстрее старается оттащить мою дочь подальше от опасности, и за ними остаётся длинный кровавый след. Я уже намереваюсь спуститься вниз, чтобы забрать её, но кто-то толкает меня, вновь опрокидывая на ступени, намекая на то, чтобы я шёл наверх. Подняв голову, я вижу, как Фабиан перепрыгивает через перила, и на секунду, на одно жалкое мгновение мне кажется, словно бы в зубах у него зажата чека от гранаты.

Он швыряет гранату куда-то вглубь помещения, но, когда раздаётся взрыв, ни одна из тварей не начинает биться в предсмертных агониях – это чёртова дымовая шашка. Воспользовавшись суматохой, Фабиан перекидывает Авелин через плечо, придерживая её одной рукой, второй придерживая азиата, который, судя по всему, подвернул лодыжку, когда вырывал мою дочь из лап костлявой старухи. Всё же, спустившись вниз, я забираю Авелин из рук Гаро, и, бережно прижимая её к себе, бегу наверх, ничего не видя из-за застилающих глаза слёз. 

Когда я говорил, что не могу потерять Грейс, я лгал, и, в первую очередь, самому себе. Я могу потерять любую женщину, но только не своих дочерей.

Ворвавшись в кабинет, наполненный толпой перепуганных людей, я подбегаю к столу. Сбросив с него всё на пол, я аккуратно укладываю на него дочь и слышу недовольное мяуканье из рюкзака, который, оказывается, всё это время был у неё за спиной. Распахнув молнию, я позволяю Бесу выскочить из сумки, и он тут же спрыгивает на пол, но не отходит от стола, прижав уши к голове. Дрожащими пальцами я убираю волосы с лица Авелин – она бледна, как сама смерть.

Словно бы сквозь толщу воды я слышу торопливые шаги в коридоре, словно кто-то бежит, и, как мне кажется, голос Фабиана, но сейчас ничего из этого не имеет значения. Я крепко сжимаю пальцы дочери в своей ладони, смотря на её белое лицо, и молю всех богов, которых только помню, о том, чтобы они её спасли.

Но могут ли услышать боги тех, кто находится на последнем из семи кругов Ада?

Глава XVIII

– Нет…

Я отрицательно качаю головой, смотря на неё. На внезапно ставших ватными ногах я подхожу к столу, не в силах отвести взгляда от того места, где раньше была рука Авелин. Теперь на её месте остался лишь обрубок, кровотечение не останавливается, и с каждой секундой мы теряем её всё быстрее. Грег, сняв респиратор, прижимает пальцы правой руки дочери к губам, крепко зажмурившись, а я, не понимая, что делаю, провожу тыльной стороной ладони по её щеке.