Дети лихолетья (сборник)
Шрифт:
Детский дом – дошкольный. Первые «счастливцы» должны были пойти в школу в сентябре 1942-го.
С июля того года в связи с подготовкой детей к школе Янина Гавриловна была назначена заведующей учебной частью (завучем) детского дома, а в августе 1944-го уехала в освобожденный от немецких захватчиков Минск.
Со слезами на глазах провожали ее до пристани сотрудники и детдомовцы.
По возвращении в Минск Янина Гавриловна стала работать в открывшейся музыкальной школе. Проработала там лет тридцать. Труд ее по достоинству был оценен присвоением почетного звания «Заслуженного учителя БССР» [43] .
43
Разин,
В Минске записали выборочно воспоминания Я. Г. Марцынкевич (Чучко). – Спасенных детей мы знали с трех лет, и знали их родителей. С первых дней войны мы жили одной семьей, и другой семьи у нас не было. Дети стали частью нашей жизни. Мы отдавали им все, что может подарить ребенку мать: ласку, внимание, заботу. Если ребенок заболеет, мы не отходили от его кровати.
…Многие из нас, в том числе и я, жили при детдоме. Работали день и ночь. Две няни и два воспитателя были на 35–38 детей. В страдную пору в группе постоянно находились двое взрослых, так как другие двое, тоже постоянно, находились в колхозе.
…Несмотря на то что из сел Хвалынского района ушли на фронт многие колхозники, посевные площади в районе не сокращались, а поставки хлеба государству даже увеличились. Ушедших на фронт сельчан заменили детдомовцы. Мы сменами работали в закрепленных за детдомом колхозах. К труду в колхозе привлекали наших воспитанников с восьмилетнего возраста, в основном к прополке пшеницы. Несладка эта работа. Пшеничные поля были заросшие колючим осотом.
…Из города в колхоз и обратно ходили за много километров.
…Те, кто оставался с детьми в Хвалынске, обрабатывали при детдоме огород, сажали овощи и хлопотали по их выращиванию.
…Зимой с детьми ездили на лошадях через замерзшую Волгу на заготовку дров. Взрослые рубили дрова, а дети укладывали дрова в сани. Истопники не жалели дров. Во всех интернатах, несмотря на сильные морозы, было тепло.
…Неописуемы были сцены сдачи ребятишками крови для раненых, находящихся в госпиталях. «Мероприятия» эти не из приятных. Кровь сда вали и взрослые – сами тоже ведь полуголодные. А что делать – война и есть война, одна на всех.
…Трогательными были и посещения детского дома выписывающихся из госпиталей солдат и офицеров перед отправкой на фронт. Ребятишки висли на еще не очень крепких фронтовиках, настойчиво просили найти отца, мать и рассказать об их жизни в детдоме. Один солдат, помню, спросил: «Да где ж я найду твоего отца?» А в ответ: «Ты же солдат! А фронт, что детдом, кого хочешь найдешь».
…Детям-дошкольникам читали письма от родных с фронта. Читаешь, а у них – глазенки светятся.
…Бани своей в детдоме не было. Детей водили в городскую баню. От детдома она была далековато. Строй наш выглядел примерно так: няня
Надя Сушко тащит большой узел с детским бельем, а я несу кого-нибудь из малышей на руках. А за нами тянется шеренга детей-дошколят. Они держатся друг за друга, а первые – за мое платье. Все прохожие останавливались и с грустью смотрели на нас.
А сколько труда, пока всех детей перемоешь!
…От усталости порою слипались глаза. И все-таки, себя я чувствовала счастливой: такая богатая. У меня – столько детей!..
…Когда работала завучем, тоже забот хватало. Много времени отнимала различная переписка по розыску родителей детворы, по передаче детей хвалынцам и приезжим, изъявившим желание взять сироту на воспитание.
…И мои двое детей находились вместе с детдомовскими. Было одно стремление, чтобы все дети были здоровыми, чтобы могли встретить День Победы [44] .
И когда Янины Григорьевны не стало, среди провожавших ее в последний путь было немало бывших ее горячо любимых сыновей и дочерей.
Единственная?: детский сад № 8 г. Минска
Об эвакуации на восток страны минского детского сада № 8 мы пока совсем ничего не знаем. Не упоминается он и в различных списках и отчетах. В. Б. Разину удалось найти и записать воспоминания С. Д. Ковалёва, бывшего воспитанника пионерского лагеря в Ратомке, вывезенного в Хвалынск, воспитывавшегося в детском доме № 1, а с августа 1944 г. в детском доме № 7. Возможно, его воспоминания позволят воскресить еще одну трагическую историю детей войны.
44
Там же. – С. 256–262.
Ковалёв С. д. – воспитанник:
– В 1980 г. в моей жизни произошло самое волнующее событие послевоенных лет: с разных концов Советского Союза в Хвалынск съехались степенные мужчины и женщины, бывшие в годину войны детдомовцами. Всех нас роднил не только Хвалынск, но и Беларусь, откуда мы были эвакуированы.
На встрече я испытал столько эмоций, сколько не испытывал за всю жизнь. Казалось, это было так давно, что прошлое скрыто где-то за семью замками, и вдруг… Один рассказывает, десятки – плачут…
В дни эвакуации мне было девять лет, а сестренке Нелле, тоже ставшей хвалынчанкой, – пять. К счастью, мы вдвоем после эвакуации оказались в Хвалынске, хотя добирались – порознь. Нас в конце концов в 1944-м судьба свела в один детский дом № 7.
Эвакуация сестренки – намного трагичней моей. То, что я пережил, по сравнению с ее бедами – цветочки, потому и вспоминать не хочется. А она – не перестаю удивляться: как она-то, пятилетняя кроха, устояла!.. Из всего садика, оставшись одинешенькой у сожженного фашистским летчиком железнодорожного вагона, – не растерялась, и это в пять лет!..
Выбралась из кутерьмы, да еще сохранила в памяти кровные фамилию, имя, название родного города и номер своего детского садика…
Сестренка уехала в эвакуацию вместе со своим минским садом № 8. В пути их эшелон дважды оказывался мишенью фашистского летчика. Кончилось тем, что из всего садика она осталась одна. Она настырно лезла в уходящие на восток другие эшелоны.
При приближении к Тамбову девочку допек голод, и, когда поезд остановился на станции, она рискнула – взяла да сбежала из вагона, но сон ее свалил, брякнулась на пол…