Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк.

Хайнлайн Роберт Энсон

Пока Уолдо был маленьким, док все время ожидал, что он умрет. Ведь тот был обречен на абсолютно бесполезное существование. И в то же время как врач Гримс и множество других специалистов в самых разных областях медицины делали все возможное, чтобы ребенок выжил.

Конечно, Уолдо не мог посещать школу — и Гримс нашел сердобольных учителей. Ребенок не мог принимать участие в нормальных играх — Гримс изобрел игры, в которые можно было играть, будучи прикованным к постели. Они не только подстегивали воображение Уолдо, но и стимулировали его максимально использовать недоразвитые мышцы, выжимая из них все, на что они только были способны.

Гримс опасался, что увечный ребенок, не имея возможности пройти естественный процесс роста со всеми его особенностями, останется

инфантильным. И в то же время он сознавал, всегда чувствовал — бояться этого не стоит. Юный Уолдо хватал от жизни те крохи, которые она ему предлагала: жадно учился, постоянно напрягал волю, все свои силы и желания, чтобы заставить непослушные мышцы подчиняться. Он был невероятно изворотлив и придумывал самые различные хитрости, чтобы обмануть свои мускулы, их слабость. В семь лет он нашел способ удерживать ложку двумя руками. Это давало ему, хоть и сопряженную с болью, возможность есть самому, без посторонней помощи. Свое первое изобретение в области механики он сделал в десять лет.

То было приспособление, которое держало книгу под нужным углом, контролировало освещенность, переворачивало страницы. Оно управлялось простым прикосновением кончика пальца к контрольной панели. Естественно, что Уолдо не мог построить его сам, однако он его придумал и объяснил устройство, а Фартингуэйты-Джонсы вполне могли позволить себе оплатить услуги инженера-дизайнера, чтобы воплотить в жизнь изобретение сына.

Гримс склонен был считать этот первый случай, в котором Уолдо-ребенок действовал как интеллектуальный руководитель, психологической вехой в процессе его развития, после которой Уолдо стал рассматривать весь человеческий род как своих слуг, как свои руки — настоящие или потенциальные.

— Что вас гложет, док?

— М-м… Прости, я задумался. Послушай, сынок, ты не должен грубо обращаться с Уолдо. Мне самому он не нравится, но его нужно принимать таким, какой он есть.

— Вы его таким и принимаете!

— Постой! Ты только что сказал: тебе нужны его мозги, его гениальность. Однако он не был бы гением, если бы не был калекой. Ты не знал его родителей. Они были хорошими, крепкими, умными людьми, но — ничего из ряда вон. Думаю, природные качества Уолдо были немногим выше. Но ему пришлось все время их развивать, чтобы чего-то достичь. Ему все давалось с огромным трудом. Ему пришлось быть умным.

— Конечно, конечно… Но почему он стал таким невероятно мизантропичным? Ведь большинство великих людей не такие.

— Подумай сам. В его состоянии, чтобы чего-нибудь достичь в любой области, нужно было развить твердую волю, разум, работающий только в одном направлении и абсолютно не считающийся ни с чем. Чего же еще от него можно было ожидать? Конечно, он жестокий эгоист!

— Я… Ладно, неважно. Он нам очень нужен — вот и все.

— Зачем?

Стивенс все объяснил.

Вполне определенно можно утверждать, что все, относящееся к сфере культуры — все ее достижения, ценности, организация семьи, режим питания, условия жизни, педагогические методы и приемы, социальная организация и государственные учреждения, формы правления и так далее, — обусловлено экономической необходимостью технологического развития общества. Несмотря на расплывчатость этого утверждения и его упрощенность, абсолютно ясно: многое, что было характерно для длительного периода мира, последовавшего за конституционным образованием Организации Объединенных Наций, возникло из технологий, взращенных и вызванных к жизни нуждами стран-участниц войны сороковых годов. До того времени технология лучевой передачи использовалась, за редкими исключениями, только для радиотрансляций. Даже телефонная связь осуществлялась посредством металлических проводов, протянутых от одного аппарата к другому.

Если некто в Монтерее [8] хотел поговорить с женой или партнером в Бостоне, то соединение происходило при помощи медного провода, протянутого через весь континент.

Лучистая

энергия была тогда недостижимой мечтой, о ней можно было прочитать только в воскресных приложениях или комиксах. Потребовалась целая цепь или, скорее, вереница новых событий, прежде чем стало возможным отказаться от медной паутины, опутывающей весь континент. Энергию невозможно было передавать без потерь, экономно, пока не появился коаксиальный луч — результат исследований в поисках новых военных технологий.

8

Монтерей — город в Калифорнии.

Радиотелефонная связь не могла заменить проволочный телефон до тех пор, пока микроультраволновая технология не пробила себе дорогу в эфир. Уже тогда возникла необходимость в изобретении специальных настроечных приборов, которыми могли бы так же свободно, как телефоном, пользоваться не только специалисты, но и, скажем, десятилетний ребенок.

Лаборатории Белла решили эту проблему. А решение это привело непосредственно к созданию приемника лучистой энергии — удобного в обращении, надежно сконструированного, хорошо контролируемого. Путь к коммерческой передаче радиоэнергии был открыт. Если, конечно, не принимать во внимание того, что она все еще не была эффективной. Индустриальной революции способствовало изобретение парового двигателя. Разработка четырехтактного двигателя внутреннего сгорания сопутствовала развитию авиации. Ну а для масштабного использования лучистой энергии необходимо было найти действительно дешевый и мощный источник такой энергии. Поскольку передача ее была сама по себе неэкономичной, нужно было научиться получать энергию недорогую и в очень больших количествах.

Во время второй мировой войны появилась атомная энергия. Физики, работавшие для армии США /а Соединенные Штаты Америки имели тогда свою собственную армию/, создали сверхвзрывчатое вещество. Если тщательно и под нужным углом рассмотреть рабочие записи и описания испытаний, можно обнаружить, что тогда были открыты все виды ядерных реакций, даже так называемый Солнечный Феникс, водородно-гелиевый цикл, который является источником солнечной энергии.

Лучистая энергия стала экономически выгодной, доступной и незаменимой.

Реакция, в процессе которой медь разлагается на фосфор, кремний и гелий, в сочетании с цепной реакцией разложения стала одним из наиболее дешевых и удобных средств, разработанных для получения неограниченного количества практически свободной энергии.

Конечно, Стивенс не стал объяснять это Гримсу. Ведь Гримс сам был пассивным свидетелем упомянутого процесса. Он видел, как лучистая энергия постепенно набирала силу, точно так же, как его дед наблюдал за эволюцией авиации. Гримс мог видеть, как громадные по протяженности линии энергопередач исчезали с лица земли, чтобы можно было лучше использовать освободившуюся медь. Он видел, как тяжелые кабели выкапывали из земли на развороченных улицах Манхэттена. Он, наверное, даже мог вспомнить свой первый радиотелефон с несколько смешным и странным двойным диском. В первый раз вместо того, чтобы дозвониться в соседнее кафе, он связался со своим юристом в Буэнос-Айресе. В течение двух недель он звонил через Южную Америку, пока не выяснил, что все зависит от того, на каком диске будет сделан первый набор.

В то время Гримс с большим трудом приспосабливался к новому архитектурному стилю. Ему совершенно не нравился Лондонский план, по которому все жилища убирались под землю. Он любил города на поверхности, где ими можно было любоваться. Но когда возникла необходимость увеличить площадь конторы, он сдался и был вынужден переместиться под землю. Не столько даже из соображений дешевизны, больших удобств и практичности жизни в сверхкомфортабельной пещере, сколько из-за всевозрастающего беспокойства по поводу возможных последствий радиации, ее воздействия на организм человека. Подземные стены нового жилища были покрыты слоем свинца, а крыша пещеры — двойным слоем. Вход, расположенный на поверхности земли, был, насколько это возможно, защищен от радиации.