Дети Междумирья

Потанина Ирина Сергеевна

Настасья от такого поворота событий пришла в настоящий восторг.

– Жили были деды и бабки. – подхватила она. – И, как водится в русских народных сказках, нечего было им кушать – пенсия маленькая. И вот, один дед и говорит своей бабке: «Испеки-ка мне колобок!» Бабка сначала повозмущалась, мол, «не из чего», но потом решила проявить смекалку. Пошла она скрести по сусекам…

Настасья слегка выдохлась.

– Да не по своим, а по соседским, – скептически хмыкнул Стив. – И ничего там не нашла, потому что воровать – плохо…

– Пригорюнился голодный дед! – Настасья снова забрала инициативу в свои руки. Она так любила фантазировать!

Все уже и думать забыли о подземном ходе и страхе перед ним. Шли, тихонько похихикивая и стараясь не упустить ни одного слова этой коллективной сказки. – Пригорюнился, взялся за репу…

– Так по-русски не говорят, – неожиданно серьезно поправил Марик. – Почесать репу – можно. А взяться за нее – никак. Взяться только за ум можно… – он на секунду задумался, потом горестно вздохнул: – Какой странный у вас язык! Ничего не понятно! Репа, то есть голова – материальна, – парень постучал себя костяшками пальцев по лбу. – Она есть, она существует! Но при этом сказать «взялся за репу» – нельзя. А вот ума, как такового, нет – ум, это же абстрактное явление – а взяться за него можно… Несправедливо!

– У кого как! – обиделась Анюта. – У меня и голова, и ум есть…

– Да не за ту репу он взялся! – снова вмешалась Настасья. – Не за ту, которая голова, а за ту, что на участке этого соседского деда растёт! Ясно? И оказалось, что репа эта не простая, а большая-пребольшая. – Насте явно нравился сочиняемый бред. – Вытянул дед репку, а она возьми, да сбеги. Покатилась по дорожке, напевает «Я от бабушки ушла, я от дедушки ушла, и от всех на свете педомагов тоже легко уйду!» Но тут навстречу ей…

– Лисица! – весело подхватила снова увлеченная Анюта и принялась кривляться. – Сядь ко мне на носик, спой свою песенку, а то я плохо слышу… Репка послушалась, села на носик и… и…

– И раздавила лисицу! – с диким хохотом окончила Настасья. – Потому что была ведь она не простая репка, а большая-пребольшая! Хахаха! Ой…

За всем этим весельем мы и не заметили, как подошли к двери, от которой, осуждающе глядел на нас какой-то человек. Был он худ и бледен. Черноволосая голова, запрокинутая назад так, будто у хозяина идет кровь носом и нужно во что бы то ни стало удержать ее внутри, казалась пострашнее всего подземного хода, вместе взятого…

– Какие глупости! – скривился пришедший. – В правилах Академии написано, что говорить полную чушь в присутствии класса – нарушение. К счастью, вас тут всего четыре человека. На класс не наберется. Так что в штрафной батальон на передовую ты, веселушка, пока не пойдешь! – он грозно ткнул длинным, заостренным пальцем в сторону Настасьи.

Моя подопечная обалдело захлопнула отвисшую челюсть. Вот уж чего не ожидала, так это такого дурацкого прозвища.

– Да, да! – пришедший воспринял негодование Настасьи по-своему. – За нарушение правил нашей Академии, грозит суровое наказание – немедленная отправка на войну. В те отряды, где не требуется ум или умение – на передовую. Так что ты, веселушка, будь посдержанней. Думай, прежде чем что-то говорить…

– А вы кто? – вместо всех вопросов, нуждающихся в прояснении, Настасья, как обычно, задала самый неприличный.

– Директор Академии! – чинно представился собеседник. На этот раз Настя не смогла бороться с челюстью, и та так и осталась висеть на уровне шеи в течение всей следующей речи директора. – И не делайте такое глупое лицо! – потребовал он. – Это не есть нарушение законов, но все равно неприятно! Знаю, вы хотите спросить,

где можно почитать список наших правил…– Директор обращался уже не только к Настасье. – В каждой комнате священный листок с правилами висит на двери. Если сомневаетесь, как трактовать правило, то включайте радио. Оно Гласом нашего мудрого Волшебного Правительства всегда направит вас на нужный путь! Вот здесь, у меня на браслете тоже есть радио. Сейчас вы услышите Глас! О! Уверен, вы сразу ощутите в нем родственную душу. – Директор щелкнул чем-то на своем браслете, и мы услышали довольно приятный, бодрый голос радиодиктора. – Не бойтесь! Ничего невыполнимого мы от вас не требуем. Правила тут – легче простого! Ну, например, нельзя хранить у себя напоминания о прежней жизни… Никаких тетрадок с почерком родителей, никаких фотографий! На первом этапе обучения вам надлежит забыть, кем вы были раньше. Это понятно? Забыть прошлое, забыть свой дом – звучит грозно, а на самом деле это элементарная вещь… Еще нельзя смешить класс. Подумайте сами, зачем это делать?

Настасья робко глянула на остальных. Странно, возмущенными наши спутники не выглядели. Молча кивали, серьезно соглашаясь. С выражением крайней преданности на лицах, наши спутники глядели на браслет директора.

«Что они, радио, что ли, никогда не видели?!» – удивился я. Настасья лишь пожала плечами.

– А сейчас! – Директор выключил радио и сменил тему, – Все на присягу! Через пять минут зазвучит торжественная музыка, и все вы войдете в комнату для новоиспеченных учеников Академии. Будьте готовы к принесению клятвы! Будьте готовы!!! – Директор многозначительно глянул на дваждыответчицу, та вытянулась по стойке смирно и порывисто закивала.

– Обязательно, всенепременно, поняли, ждем сигнала… – роботесса при этом усиленно мотала головой в знак вечного согласия.

– Сейчас она разобьет подбородок о грудь! Вот молодец! – завистливо вздохнул Стив. – Какое глубокое послушание!

Я все больше удивлялся нестандартной реакций наших спутников. Стив говорил совершенно серьезно.

– Не разобьет: металл, – спокойно ответил Директор, а потом довольно будничным тоном, проговорил своему браслету: – Новеньких посмотрел. Робот-ответчик отчиталась верно. Трое нормальных. Одна – недоразвитая: все еще под действием обезумивателя, то смеется, то репкой грозится всех зверей передавить. Ну и собака еще никому не нужная. Думаю, можно принять…

Радио не ответило и директор мучительно шмыгнул носом:

– Как-то редко Глас со мной в последнее время разговаривает… – пожаловался он роботессе. – Впрочем, оно и понятно. Он – Глас самих Верховных! А я кто?

– Самый великий директор самой великой академии! – на одном дыхании выпалила роботесса, и директор снова гордо закинул голову назад.

В тот же миг, сначала из браслета директора, а потом из открывшейся вдруг двери, будто вытолкнутой потоком света, раздалась торжественная музыка.

Голос директора на этот раз звучал очень радостно:

– Добро пожаловать на присягу! Внимание! Это самый торжественный момент в вашей жизни! Вы вступаете в ряды служителей Волшебного Правительства! Ура!

– Ура! Ура! Ура! – неожиданно преданно и горячо воскликнули все присутствующие, кроме нас с Настей.

Настасья слегка растерялась и принялась удивленно озираться.

– Ты что? – грозно, но тихо спросила робот, недобро сверкнув глазами в сторону Насти. – А «ура»?!

– Ура, – глупо и спокойно повторила моя Настасья.