Дети мира
Шрифт:
Опешивший было рыбак мгновенно пришел в себя и с тревогой перегнулся через борт, ища своего спасителя. Вода вспенилась, Гилье вынырнул на поверхность и, сильными рывками подплывая к лодке, крикнул рыбаку:
— Все в порядке! Я плаваю хорошо!
Рыбак помог мальчишке подняться на борт и сразу же благодарно прижал его к груди.
— Ты спас мне жизнь, малыш! Молодец! Если бы не ты, она прошила бы меня насквозь. Ты только посмотри, какая здоровая!
Услышав его слова, Гилье почувствовал, как от гордости и радости у него на сердце стало тепло-тепло. Не обращая внимания на то, что с него ручьями текла вода, он схватил колотушку и передал ее рыбаку, а тот, подойдя к метавшейся за
— Хорошенько посмотри на нее, — сказал он мальчику. — Мы с тобой неплохо поработали. Немногие осмеливаются броситься наперерез меч-рыбе когда, она, проглотив крючок, выскакивает из воды. Если бы она задела тебя не боком, а мордой, страшно подумать, что бы произошло.
— Я хотел спасти вас. Потому я так и сделал, — просто сказал мальчик. — Ведь друзья должны помогать друг другу.
Глядя ему в лицо, рыбак сказал:
— Потому-то это и важно, сынок. Чтобы спастись самому, человек сделает что угодно; но когда надо спасать другого, люди часто не желают рисковать своей шкурой. — И добавил: — Из таких мальчиков, как ты, вырастают хорошие люди.
МАРТИНИКА
МАРТИНИКА.
Владение Франции («Заморский департамент») в Вест-Индии в Карибском море, расположено на острове, входящем в состав архипелага Малые Антильские острова.
Территория — 1000 кв. км.
Население — 327 тыс. жителей.
Административный центр — Фор-де-Франс (66 тыс. жит.).
Жозеф Зобель
БУКВАРЬ
Перевела с французского Т. Иванова.
Рис. Г. Калиновского.
Уже в который раз Теодамиза объявила:
— Мы пришли, сынок.
Но на этот раз Аристид ей поверил: неподалеку люди мыли ноги в реке и потом, опираясь на перила моста, обувались в городские туфли. Мужчины опускали подвернутые штаны, надевали шляпы. А раз так — может быть, и правда, что здесь уже городская окраина.
Около моста Теодамиза остановилась. Она сказала:
— Добрый день, мсье-дам! [7] — и поставила на землю корзину, которую несла на голове.
Аристид тоже поздоровался и стал осматриваться вокруг.
7
Мсье-дам (сокращенное «мосье и мадам»; франц.) — дамы и господа — традиционное обращение, принятое во многих странах.
Он увидел вьючных ослов: одни мирно паслись возле парапета, другие упрямо продолжали
Рядом со взрослыми было много девочек и мальчиков.
И конечно, и там, и тут стояли торговки — как сторожа у своих тяжелых корзин с овощами и фруктами.
Теодамиза расположилась на камне у самой воды. Мокрой ладонью она вытерла щеки, руки, ноги своего сына. Потом умылась сама.
Поднялись на берег.
Теодамиза постелила край своего мадраса [8] на землю, посадила на него Аристида и обула его ноги в сандалии. После этого поставила сынишку на дорогу, поправила воротник его белой рубашки, отогнула поля соломенной шляпы и, намочив подол, протерла сыну уши.
8
Мадрас — национальная одежда.
У Аристида было матово-черное, как у матери, личико. Он и всегда-то выглядел неплохо. А теперь стал просто красавчиком.
Потом Теодамиза размотала свой головной платок и завязала его поизящнее. Она потянула вниз юбку, чтобы разгладить складки, опоясала бедра другим платком, сложенным треугольником. Оглядела себя. Да, туфель у нее нет, но это не так страшно. Да, розовое платье выгорело, но выглажено и опрятно.
Довольная своей внешностью, Теодамиза подняла корзину и сказала сыну:
— Пошли!
Топот грубых мужских башмаков, стук копыт, голоса женщин возбуждали мальчика и почему-то приводили его в восторг. А когда зазвонили к мессе, Аристид подумал: «Здоровые, наверно, колокола, раз их слышно так далеко».
Теодамиза хотела прослушать всю мессу, стоя на паперти церкви, но во время проповеди Аристид зевал и вертелся, нетерпеливо тянул мать за юбку, морщился и каждую минуту спрашивал:
— Когда же ты пойдешь покупать книгу?
Она и сама торопилась, но приходилось ждать конца мессы, чтобы получить благословение. Вот она и стояла, одергивая и успокаивая мальчика, а сразу же после окончания службы, достала кошелек, протиснулась вперед и, беззвучно шевеля губами, опустила бронзовую монетку в «копилку грешных душ». Наконец, перекрестившись несколько раз, она направилась к выходу.
— Теперь за книгой, да, мама?
— Да, сыночек.
Сердце Аристида запрыгало так, что не заметил он ни роскошных машин креолов, стоявших возле церкви, ни памятника погибшим, ни высоких домов, ни бетонной девы Марии, ни разноцветных шаров у входа в аптеку — одного розового, другого красного, ни детей в лаковых туфельках и матросских костюмчиках, ни продавцов сластей, а ведь в другое время все это наверняка вызвало бы его восхищение.
Сейчас Аристиду было не до этого. Глаза его искали только дом — да не дом: магазин! — с книгами, книжную лавку. А Теодамиза, стыдясь показать, что она не здешняя, не хотела спрашивать, где эта лавка находится. Предпочитала искать сама, а это оказалось не так-то просто.
Но вот она вспомнила, что видела, как книги продавались прямо на базаре. Она взяла да вошла в первый же магазин и вежливо спросила, нет ли у них книг для маленьких детей семи лет.
— Нет, мадам, — ответила барышня и любезно добавила: — Идите по этой улице до первого угла, там свернете направо и спросите магазин мосье Жовиля. Дом с навесом.
Теодамиза поблагодарила за разъяснение и вышла. Она увидела навес, блестевший на солнце. Аристид даже попробовал прочитать матери по складам вывеску — белые буквы на голубой эмали.