Дети мира
Шрифт:
ПЕРУАНСКАЯ РЕСПУБЛИКА.
Государство в западной части Южной Америки.
Территория — 1285 тыс. кв. км.
Население — 12 385 тыс. жителей.
Столица —
Хулиан Уанай
ХУАНИТО ИЩЕТ УДАЧИ
Перевел с испанского Р. Похлебкин.
Рис. Г. Епишина.
— Скажите, пожалуйста, сеньора, эта дорога в Омблу? — спросил я у женщины, несшей ведро с водой.
— Да, вот туда, прямо вверх. А ты к кому?
— К дону Педро Уайта, у меня к нему письмо из Оройи.
— Ну так иди до дома номер восемьдесят четыре. Но Педро сейчас на работе. Он сегодня в утренней смене. Ты что, его родня, да?
— Нет, я его не знаю. Иду на работу устраиваться, — объяснил я.
— Ах ты, бедняжка! Какую же ты здесь работу найдешь? Ты же еще совсем маленький. На сортировке тебе не выдержать, нынче так холодно, и все время этот снег. Уж лучше б сидел у себя в Оройе. Ну, я пошла, а тебе вон туда.
Дорога круто поднималась в гору. Пять тысяч метров над уровнем моря давали себя знать. Я почти полз, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть. Наконец, совсем выбившись из сил, кое-как добрался до поселка и постучал в дверь дома номер восемьдесят четыре.
— Входите! — крикнули мне оттуда.
Я вошел. Комната была маленькая. Две узкие койки занимали в ней почти все место. Одна кровать стояла пустая, на другой лежал человек. Приподняв растрепанную голову, он недовольно спросил меня:
— Тебе что надо?
— Мне нужен дон Педро Уайта. Я из Оройи, письмо у меня к нему…
— Его нет. Письмо оставь, потом зайдешь.
— Меня послал к нему его брат. Мне больше некуда идти, — сказал я.
— А-а-а, ты его родня! Ну тогда подожди здесь. Он придет в полдень. Садись на его кровать и не шуми. Я еще посплю.
Я положил письмо на маленький стол и сел на указанное мне место. Через минуту лохматый человек захрапел. Сидя на койке Педро, я тоже вскоре заснул.
— Эй, ты кто такой? Что тут делаешь?
Я испуганно вскочил и тупо уставился в лицо незнакомца, который разбудил меня.
— Ты
— Я приехал из Оройи к дону Педро Уайта.
— Педро Уайта — это я.
— Ваш двоюродный брат прислал вам письмо, — пробормотал я, показывая на бумагу, которую положил на стол.
— Мой брат Андрес?
— Да.
— Как он там живет? Все вкалывает у своих печей?
— Да.
— А ты зачем приехал?
— Устроиться тут на работу.
— Здесь скорей сдохнешь, чем найдешь работу. На сортировку ребятишек уже не принимают, они не справляются, особенно нынче, в эти проклятые холода.
— Я постараюсь справиться, дон Педро, мне очень нужна работа.
— Ну, раз нужна, сходи сегодня вечером к подрядчику и попроси.
Пока мы разговаривали, лохматый проснулся и спросил:
— Дождь идет?
— Нет, — ответил Педро.
Лохматый встал, подошел к очагу, над которым висели на проволоке комбинезон и парусиновая куртка, и, ощупав их, зло буркнул:
— Черт побери! Еще не высохли.
— Надень парадный костюм, — съязвил Педро.
Лохматый ничего не ответил и, натягивая на себя сырую робу, продолжал ворчать:
— Надо ж, такая напасть, сапоги хоть выжимай!
Вечером дон Педро отвел меня к подрядчику. К нам вышел толстый индеец с приплюснутым носом и раскосыми глазками. Одет он был как гринго [15] : кожаная куртка, бриджи, высокие сапоги. Следя за рабочими, сортировавшими руду, он ходил похлопывая себя по голенищам длинным тонким хлыстом. Рудный склад, где трудились в основном женщины и дети, находился недалеко от шахты. Горняки вручную пригоняли сюда полные вагонетки. Поборов в себе страх, я подошел к грозному подрядчику и тихо сказал:
15
Гринго — американец.
— Примите меня, пожалуйста, на работу, сеньор.
Не ответив ни слова, он оглядел меня с ног до головы и пошел дальше. Сердце у меня упало. Но вот он снова подошел ко мне, внимательно и испытующе посмотрел и крикнул кому-то:
— Хуанчо-о-о… А ну, проверь этого… — и зашагал дальше.
Паренек лет пятнадцати медленно подошел ко мне:
— Ты уже работал на сортировке?
— Нет, я в первый раз.
— Ну тогда гляди. Вот эти зеленые куски кидай в эту кучу, а эти — в другую. Если попадутся очень большие, разбивай молотком. Поворачивайся побыстрее.
Обрадованный тем, что так быстро отыскал работу, да еще вроде бы и не такую уж трудную, я с жаром принялся за дело. «Как все просто и легко! — подумалось мне. — Вот, оказывается, почему столько крестьянских ребят уходит на шахты».
Я работал с лихорадочной быстротой и остановился, только когда услышал вой сирены, долетевший из долины. Ко мне подошел подрядчик. Носком сапога он зачем-то отшвырнул в сторону кусок руды из отобранной мною кучи. И, словно не замечая меня, отрывисто спросил парня, которому поручил меня «проверять»: