Дети нашей улицы
Шрифт:
72
В доме Касема встретили появление новой жизни. Радость разделяли все бедняки квартала. Девочку назвали Ихсан в честь матери Камар, которую Касем никогда не видел. С рождением ребенка дом наполнился плачем и грязными пеленками, пришлось проводить ночи без сна. Но вместе с этим в семью пришли счастье и радость. Правда, Касем казался то задумчивым, то рассеянным, будто его что-то тяготило. Это сильно беспокоило Камар, и однажды она спросила мужа:
— Тебе нездоровится?
— Да нет…
— Ты сам на себя не похож.
Он опустил глаза.
— Только Всевышний знает, что со мной…
После колебаний она спросила:
— Тебя что-то не устраивает?
— У
— Наверное, тебя сглазили, — вздохнула она.
Он улыбнулся:
— Наверное.
Камар окуривала дом и всем сердцем молилась за мужа. Но однажды ночью, проснувшись от плача ребенка, она не обнаружила Касема рядом. Сначала она подумала, что он еще не вернулся из кофейни. Но когда девочка успокоилась, Камар прислушалась к тишине в квартале, которая наступала обычно после закрытия всех заведений. Закрались сомнения. Она подошла к окну и выглянула — кругом было темно, и квартал спал. Вернулась к девочке, которая снова расплакалась, и дала ей грудь. Камар спрашивала: что же могло его так задержать? Такое в их совместной жизни произошло впервые. Ихсан заснула, и Камар опять прильнула к окну. Не услышав даже шороха, она вышла в зал и разбудила Сакину. Ничего не понимающая спросонья рабыня поднялась, а потом, разобравшись, в испуге вскочила на ноги. Камар рассказала, почему ей не спится, и Сакина решила тотчас идти к Закарии, чтобы спросить его о господине. Что могло заставить мужа заночевать в доме дяди? Напрашивался неутешительный ответ, но Камар все же не стала препятствовать. Либо она что-то узнает, либо заручится поддержкой Закарии. Сакина ушла, а Камар не переставала думать о том, почему же муж не пришел. Может, у него кто-то есть, и он встречается с ней в пустыне, когда ходит туда утром и вечером?
Закария и Хасан резко проснулись от криков Сакины. Хасан заверил, что Касема сегодня вечером с ним не было. На вопрос Закарии, когда господин ушел из дома, Сакина ответила, что сразу после полудня. Они втроем вышли и направились в соседний дом к Садеку.
— Скоро рассвет! Где же он может быть? — беспокоился Садек.
— А не мог его у скалы сморить сон? — предположил Хасан.
Закария приказал Сакине возвращаться домой и сообщить госпоже, что они отправляются на поиски Касема. Закутав головы от влажности осенней ночи, мужчины двинулись в пустыню. Они шли при свете лунного серпа, выглядывавшего из-за туч на усеянном звездами клочке неба. Хасан звал, прорывая своим криком тишину: «Касем! Касем!» Со стороны аль-Мукаттама ему вторило эхо. Достигнув скалы Хинд, они обошли ее кругом, но не обнаружили никаких следов Касема. Низким голосом дядюшка Закария спросил:
— Куда же он пошел? Он же не сумасшедший и не разбойник!
— И у него не было ни малейшей причины сбегать, — пробормотал Хасан.
Садек подумал, что в пустыне полно бандитов, и сердце его ушло в пятки, но он промолчал.
— Может, он у Яхьи? — размышлял Закария.
Будто хватаясь за последнюю надежду, молодые люди воскликнули:
— Яхья!
Однако Закария рассеянно произнес:
— Хотя зачем бы ему было у него оставаться?
До границы пустыни они шли молча, одолеваемые мрачными мыслями. Где-то вдалеке уже кукарекал петух, но из-за набежавших туч было еще сумрачно. «Где же ты, Касем?» — вздохнул Садек. Казалось, все было напрасно, но они продолжали идти, пока не остановились перед хижиной Яхьи, погруженной в сон. Закария постучал.
— Кто там? — раздался голос.
Дверь отворилась. На пороге, опираясь на палку, стоял Яхья.
— Не сердись на нас, — извинился Закария. — Мы пришли, чтобы спросить о Касеме.
— Я ждал, — спокойно ответил Яхья.
Они воспряли духом, но их тут же охватило беспокойство.
— Что ты знаешь о нем? — спросил Закария.
— Он здесь. Спит.
— С ним все в порядке?
— Слава Богу, — произнес он и добавил: — Сейчас с ним все в порядке. Соседи возвращались из аль-Атуфа, нашли его у скалы Хинд без сознания и принесли ко мне. Я брызгал на него водой, пока он не очнулся. Он выглядел усталым, и я оставил его, чтобы он выспался. Он спит до сих пор.
— Если бы ты дал нам знать сразу! — упрекнул его Закария.
— Они пришли ко мне посреди ночи, — спокойно ответил старик. — Некого было послать к вам.
— Он, наверное, болен, — волновался Садек.
— Когда он проснется, ему будет уже лучше, — сказал Яхья.
— Давайте, чтобы удостовериться, разбудим его, — предложил Хасан.
Но Яхья решительно запретил:
— Подождем, пока встанет сам.
73
Он сидел в постели, откинувшись на подушку и до шеи натянув одеяло. В глазах его отражалась задумчивость. Камар устроилась на кровати у него в ногах, прижимая к груди Ихсан. Девочка беспрерывно двигала ручками и попискивала. Что она хотела сказать, можно было только догадываться. Посреди комнаты к потолку нитью тянулся дым благовоний. Дымок извивался, ломался и распадался, оставляя приятный аромат. Касем протянул руку к столику у кровати, взял стакан с тминным напитком и, отпив немного, вернул его на место. Жена нянчила дочку, но украдкой бросала на мужа взгляды, полные тревоги. Наконец она спросила:
— Как ты?
Он невольно повернул голову в сторону закрытой двери, потом посмотрел на Камар и тихо сказал:
— Я не болен.
Ее взгляд стал растерянным.
— Я рада это слышать, — сказала она. — Но что же тогда с тобой происходит?
После некоторых сомнений он ответил:
— Не знаю… Нет, не то. Я знаю, что происходит. Но, боюсь, спокойной жизни у нас больше не будет.
Вдруг Ихсан расплакалась, и Камар поспешила дать ей грудь. Она с нетерпением и волнением посмотрела на мужа:
— Почему?
Вздохнув, он положил руку на сердце:
— Это большая тайна. Настолько большая, что я не могу держать ее в себе.
Женщина встревожилась еще больше и попросила, прерывисто дыша:
— Расскажи мне, Касем!
Решительный и серьезный, он сел ровнее.
— Ты — первая, кому я расскажу. Ты первая, кто услышит. Но ты должна верить, что я говорю правду. Вчера ночью случилось нечто странное. Я был один в пустыне у скалы Хинд.
Он сглотнул. Она внимательно смотрела на него.
— Я сидел и наблюдал за лунным серпом, пока он не скрылся за тучами. Стало темно, и я подумал о том, чтобы уже пойти, но вдруг рядом послышался голос: «Добрый вечер, Касем!» От неожиданности я вздрогнул, потому что не слышал и не видел, чтобы ко мне кто-либо приближался. Я поднял голову и в шаге от себя увидел фигуру. Лица было не разглядеть. Я различил лишь белую повязку и накидку, скрывавшую его. Не показав своего замешательства, я ответил: «Добрый вечер! Кто вы?» И что, ты думаешь, он мне ответил?
— Не томи, говори!
— Он сказал: «Я Кандиль!» Я удивился: «Извините, я не…» Он прервал меня: «Я Кандиль, слуга аль-Габаляуи!»
— Что он сказал?! — вскричала Камар.
— Он сказал, что он слуга аль-Габаляуи.
От волнения грудь Камар выскользнула изо рта малышки. Личико Ихсан исказилось, она была готова расплакаться, но мать дала ей грудь снова. Бледнея, Камар переспросила еще раз:
— Слуга владельца имения?! Никто не знает его слуг. Управляющий доставляет все необходимое в Большой Дом сам. Его слуги относят все к воротам и передают людям из Большого Дома.