Дети Ночи
Шрифт:
Братья вернулись в Королевский холм, когда луна снова стала полной. Наступало время самых морозных ночей и колючих, блеклых от холода звезд. Это было время зимних пиров, охот, долгих рассказов у очага и свадеб.
Братьев уже ждали в холме главы родов. Весть о гибели короля разнеслась быстро — и магической вестью, и с коршунами-вестниками, и с гонцами, что скакали и по верхним дорогам, и по дорогам под Холмами.
Провал молчал. Верхние твари затаились. Как будто все чего-то ждали.
Братья въехали в холм об руку, точно так же вступили в Узорный чертог, и каждый вставил
Она приняла их в круглом зале, отпустив все свое Драгоценное Ожерелье.
Когда другие оставляли ее, она сдавалась своей великой тоске. Вот и сейчас она позволила своим плечам поникнуть, а векам — опуститься.
— Что вы мне скажете? — прошелестела она.
Старший почтительно коснулся лбом ковра и рассказал ей все.
А Младший молчал.
— Вот как, — блекло промолвила мать. Потом подняла взгляд. — Значит, земля признала тебя?
— Да, матушка, — ответил Старший.
— Хоть ты и не коронован еще, но ты уже король.
— Это так.
— И не будешь коронован.
— И это тоже верно. Он сказал — пока я буду править, он будет мстить Холмам. Стало быть, я не буду править.
Оба посмотрели на Младшего.
— Я знаю, — ответил Младший.
— Ты будешь хорошим королем, — сказала Нежная Госпожа. — Лучшим, чем стал бы твой брат.
Старший только руками развел и улыбнулся.
— Этого никто не знает, матушка, — сказал Младший, которому вдруг захотелось заплакать. — Но я постараюсь блюсти правду королей.
— Сделай же то, что должен, — сказала Нежная Госпожа.
И тогда Старший взял руки Младшего в свои и сказал:
— Да слышат боги в своих снах — ныне я отдаю брату моему, моему близнецу, половине души моей свою королевскую власть и свою королевскую силу. Да признает его земля, как ныне признаю я.
И камень Старшего в Узоре медленно угас.
— Смотрите! — вдруг воскликнула матушка. Оба брата обернулись и увидели, что Узор стал похож на знак вечности — на стене мерцала почти совершенная спираль, заворачивающаяся в благом направлении. Еще один камень — и Узор проявится окончательно.
— Кто придет за нами? — хрипло проговорил Младший.
Хотя в Холмах решение Старшего многих удивило, но никто не стал оспаривать его. Тем более, что многие помнили, как именно Младший не дал оборваться Объезду. Именно благодаря Младшему сохранялся порядок в Холмах, пока Старший проводил ночи в уединении, готовясь к походу. Из него выйдет хороший король — говорили многие. И разве он не был в Испытании вместе с братом? Разве он не вставил свой камень в Узор?
А тем, кто сомневался, Старший сказал — мой брат отважнее и мудрее меня. Ему надлежит править, и так будет, а кто усомнится — я готов выйти на поединок от имени Лунного рода.
Дураков не нашлось.
И Младший принес клятвы народу и земле. По весне теперь он отправится в Объезд.
Так Младший брат стал королем. И всадник из Закатного холма отправился к Пограничному камню с черным знаменем.
Глава 23
ЗЕМЛИ ДНЯ. КОРОЛЕВСКАЯ ЧЕТВЕРТЬ
Госпожа Энальде, старшая сестра государя, была хороша собой и приятно полна, хотя пройдет еще пара лет, и полнота ее станет неприятной. Было ей уже тридцать и четыре года. Первый раз она овдовела двадцать девять лет назад, когда ее первый супруг погиб на южной границе. Был он князем Восточной четверти, так что теперь госпожа Энальде по праву вдовы владела еще и этими землями. После этого отец придирчиво искал ей мужей, угодных себе. Но как только муж начинал проявлять своеволие, с ним непременно случалось какая-нибудь неприятность. Наконец от лестного жребия стать очередным супругом принцессы все стали шарахаться как тварь от барда в боевом безумии. Потом отец ушел из снов богов. Наступила принцессе воля, да только к браку она испытывала уже такое отвращение и подспудный ужас, что решила провести свои дни безмужней. А всю свою неизрасходованную супружескую и материнскую любовь обрушила она на младшего брата.
И это был тяжкий груз.
Но это была его единственная сестра. Государь очень жалел ее, потому терпел.
Вот почему, когда поутру как всегда вошел верный Тьянда, государь ожидал, что первыми словами его будут «ваша сестрица ожидает вас к себе, и завтрак уже приказано накрыть у нее в покоях». А где сестрица, там и Айрим — в последнее время сестрица уж очень стала прислушиваться к этому крайне неприятному типу. Надо подумать, что можно с ним сделать, не нарушая правды короля.
— Государь, у Пограничного камня — черное знамя, — сказал Тьянда.
Оно было огромное, поле Энорэг. Зимой, когда и небо, и земля одинаково белы, оно казалось просто бескрайним. И бесконечно, до самого горизонта кругами расходились белые курганы — от самого высокого, с большой каменной чашей на вершине. Она была черной. Почему-то снег никогда не засыпал ее. Весной, летом и осенью в ней стояла дождевая вода и ее пили небесные птицы, прилетавшие из-за Стены.
«Как прощался брат с любимым братом На широком поле на кровавом. Как навек прощались-расставались, Как давали клятвы-обещанья. Брат мой, брат, не свидимся мы боле. Не сойдется день с ночною тьмою. Стану белой птицей я дневною, Станешь ты ночною черной птицей.»...Оно было огромным, это поле. Ветер пах железом, кровью и гарью. Воздух был тяжел и густ от криков, стонов и плача. Насколько хватало взгляда — мертвые, мертвые, мертвые. Где-то медленно, опустошенно сбредались к знаменам уцелевшие. Разум понимал — все, страшное кончилось. Душа еще не была способна понять.
— Надо похоронить мертвых, — сказал один брат-близнец.
— Мне кажется, что мы тоже мертвы, — ответил второй...
Оно было огромным, поле Энорэг. Близился вечер, снежные облака уходили на восток, и на западе над белым краем мира протянулась золотисто-розовая закатная полоса.