Дети Робинзона Крузо
Шрифт:
— А Джонсон твой молодец. Опять журнал вон с ним на обложке. И опять открыл новый ресторан.
— Да, он молодец.
— Ладно... Рада, что ты хорошо съездил. Выберись к нам с отцом, мы ведь скучаем.
— Я тебя целую, мама.
— Я тебя тоже, мой мальчик.
Телефонная линия разомкнулась. И даже привычных коротких гудков не последовало — мобильная связь.
Миха снова бросил взгляд на плитку шоколада у края столика, рядом с автоответчиком. Судя по показанию дисплея, за неделю скопилась уйма сообщений. 23, что в сумме дает 5. Привычные цифры, перебравшиеся сюда из детства. Миха дотронулся рукой до виска —
Мама не совсем права. Неразлучной была не троица. Их было четверо. Еще — Будда. И, конечно, самое странное прозвище — у него. Только тогда, очень давно, взрослые наложили на это негласное табу. И неразлучной стала троица. Миха подумал, что если б дело происходило в романе, конец их дружбы был бы обозначен моментом, когда пропал Будда. Как обычно в книжках. Только на самом деле, все было не так. Они еще дружили несколько лет. Несколько лет почти счастливой до пронзительности мальчишеской дружбы. Как будто ничего не случилось. И вот справляться с этим было самым сложным.
Миха утопил клавишу «messages» автоответчика. Последовал длинный сигнал — сейчас он прослушает оставленные сообщения.
Не менее странными были их игры. Одни Незримые Автобаны Джонсона чего стоили. Или — Темные линии... Миха улыбнулся, но быстрая складка тенью залегла у переносицы: Темные линии — пугало детей-провидцев из фантастических фильмов... Интересно, что бы они все делали, если бы Будда тогда у всех на глазах не сел в поезд? Что бы они потом делали, взрослые, с их табу? Потом, когда выяснилось, что это не совсем игра. Вернее, совсем не игра.
Складка-тень расправилась. Включился автоответчик. Побежали накопленные сообщения. Миха весело проговорил «О-у-у!», услышав голос своей новой знакомой. Смешная... Подумал, что пора заняться эссеистски обоснованной плошкой супа.
Сообщение от Икса оказалось пятым по счету. Странным образом, это не удивило.
— Мих, привет, — прозвучало после нерешительной паузы, и Миха подумал, что человек, сказавший это, то ли смущен, то ли... не очень хотел бы сейчас звонить. — Это Иван Лобачев, если помнишь такого. Ну, в общем... Икс. Я, — говоривший словно бы устало вздохнул, — телефон у матушки твоей взял. Сколько не виделись-то? Да... Я знаю точно — семнадцать лет. Вот. Слушай, тут... — и снова вздох, — дело есть одно. Это... Это очень важно. Ты извини за беспокойство, но... Позвони, в общем. — Икс всегда отличался умением мямлить. — Значит, домашний прежний, но я напомню, и мобильный...
И Икс продиктовал телефоны.
«Если помнишь такого?!» — Миха пожал плечами: надо ж было так отмочить!
Семнадцать лет
Миха подошел к окну, продолжая слушать автоответчик — сугробы исчезали прямо на глазах, снег чернел, и запах, там, на улице...
После школы Икс загремел в армию. И студент второго курса МГУ имени Ломоносова, который еще никому не был тогда известен как «Миха-Лимонад», да и не собирался вытворять ничего лимонадоподобного, пришел к Иксу на проводы. К тому времени от их детской дружбы ничего не осталось. Собственно, и на проводы-то он забежал на часок, торопился на студенческую вечеринку. Тогда тоже была весна. Так же ошалело морем — или арбузами — пах апрельский ветер. И вот, оказывается, прошло семнадцать лет.
Электронное устройство продолжало свою работу, сообщая Михе, кто звонил в его отсутствие. А Миха смотрел на улицу. Роскошный лимузин, BMW седьмой серии, ждал его под домом. Можно сказать, у подъезда. Миха купил себе «Бумер». Именно черный. Что было вызывающе провинциальным, и потому обладало неоспоримым шармом. Миха вдруг вспомнил, как седовласый учитель, правда по другому поводу, сказал однажды, что не только стилевые, но даже вкусовые предпочтения отравлены бациллой постмодерна. Типа, мир остывает; и одним из явных признаков дефицита внутреннего огня является все более нарастающая фальсификация этим миром самого себя. Миха, наверное, так об этом не думал, просто весело — черный... Черный Бумер, вот и вся мечта.
Фю-и-и-ть
Сегодняшняя плошка супа вышла замечательной. Можно сказать, отменной. Миха-Лимонад выловил маленькую осьминожку — pulpitos, как говорят в странах Девы Марии последние из оставшихся хранителей тайного огня («Учитель прав?» — с усмешкой подумал Миха.), — начал неспеша, с наслаждением ее жевать. В этом мире много морей. И где-то там, на затерянных архипелагах, открытых лишь магической географии, переливы гитары, мачете, алчущие безжалостных рук, и босоногие певицы... гитаны с губами цвета окровавленного солнца, танцуют свою меренгу в закатной бронзе влюбленного сердца. Ох-ах... Сердце — единственная проекция подлинности в мире иллюзий. Миха когда-то знал язык, на котором говорит сердце.
Фю-и-и-ть
Сегодняшняя плошка супа вышла замечательной. А последняя запись на автоответчике также оказалась от Икса. После длинного гудка и шершавого молчания (опять на периферии внутреннего зрения промелькнуло что-тоявно сулящее, в соответствии с заветом старины Ницше, разладить отношения Михи с его пищеварительным трактом) прозвучало:
— Мих, привет, это снова я, Икс, — теперь паузы стали короче. — Ты б перезвонил все-таки, разговор важный. Извини за беспокойство, правда, не хотел вас дергать...
Паузы стали короче, и в голосе Икса появилось что-то... Нервозность? Нет, не совсем. А Икс тем временем продолжал:
— С Джонсоном пытался связаться, но... Старик, нам необходимо встретиться. Я... — помолчал, словно решаясь. — Я видел кое-что. Это... Честно, долго не хотел звонить. Думал, колбасит меня одного; всяко было, ну и... ты, наверное, и сам знаешь — керосинил крепко. А главное, давно все в прошлом, и точка! Так я себе и говорил. Но... Миха, ты у-м-м... Послушай, ты еще иногда, — Икс словно сглотнул, собираясь выговорить следующее слово, хотя Миха уже и сам понял, каким оно окажется, — вспоминаешь? Только пойми меня правильно, я...
Нет, не совсем нервозность. Даже не страх. Нечто другое, приходящее после страха. И, чего уж скрывать, Миха-Лимонад, известный в детстве как Плюша, очень хорошо знал, чем бы это могло быть. Голос Икса сорвался:
— Я не сумасшедший!.. Или мы все тогда были сумасшедшими. Мне необходимо с тобой увидеться. Потому что это... — И голос Икса зазвучал ровно. С почти безразличной покорностью. — Этоснова вернулось.
7. www.deaddrivers.ru