Дети Шини
Шрифт:
– Что же мы тебе такого сделали? В чем провинились? Чем так испоганили жизнь?
– Я ни в коем случае не хотела, чтобы получилось всё так, как получилось. То есть я хотела, чтобы всё как раз было наоборот, - она то и дело комкала одеяло, сильно нервничая.
– Что значит наоборот?
– Я не хотела, чтобы вас ненавидели и гнобили.
Она подняла голову, и глаза у неё были в этот момент такие голубые, чистые и ясные, что невозможно было сомневаться в правдивости её слов.
–
– Ты ведь тоже знаешь, что значит сидеть одной, когда с тобой никто не дружит и совсем не общается. Ты же знаешь, как ужасно когда ты вроде и есть, но тебя как будто и нет. Ни для кого, кроме родителей. Ты мне сама об этом сто раз говорила. Что никто никому не нужен.
– Я такого не говорила.
– Ну, или не ты, я уже не помню точно. Но ведь это правда. Так всё кругом устроено. И не только в школе, у взрослых всё точно так же. Может даже ещё хуже. И это грустно. Очень. И не только за себя грустно. Потому что получается, что если каждый сам по себе, сам за себя, то и жить как будто не зачем. Всё равно что отбывать пожизненное заключение в одиночной стеклянной камере. Как в стакане. Вот, ты меня замечала в школе?
– Ты так выглядела, что тебя только слепой не мог заметить. Платье черное, волосы черные, глаза черные. Уныло и жутко.
– Да, мне было интересно, если я вдруг буду так выглядеть, может хоть кто-то спросит - почему ты такая? У тебя что-то случилось? Почему ты грустишь? Ну, или хоть что-нибудь. Но ни один не спросил. Никому это было не нужно и не интересно.
– Очень странно ожидать, что люди с такими вопросами сунутся к тому, кто всем своим внешним видом заявляет "отвалите от меня".
– Не правда. Это не так.
– Поверь, со стороны выглядит так. Но я пришла, не для того, чтобы разговаривать о тебе. Мы и так слишком много потратили на это времени. И теперь, чего бы ты не сказала, тебе всё равно не заставить меня поверить в то, что кто-то из нас был настолько равнодушен и жесток, что ты сразу бросилась кончать с собой. Но ты посчитала иначе и хотела, чтобы мы с этим грузом, с этой виной остались на всю жизнь. Как ты могла? Я ведь тебе все свои секреты рассказывала. То, чего я никому никогда не говорила. Даже про Якушина, а ты и пальцем не пошевелила, чтобы помочь, только умничала и советы давала. И так со всеми. Отлично же знала, что Настя тоже парится тем, что её никто не понимает и не любит. Почему не подошла к ней в школе и не сказала, что ты Линор? Почему, если тебе нравился Петров, не объяснила ему, что он снимает ужасные видеоблоги?
– Как ты узнала про Петрова?
– вспыхнула Кристина.
– А тут и к гадалке ходить не нужно. С нами всеми переписывалась, а ему только лайки на всякую фигню ставила. И вот, как оценивать твой поступок? У меня в голове не укладывается.
– Подожди, Тоня. Дай мне объяснять. Можешь, хотя бы не перебивать? Я только начала.
– Ну, ты уж как-то побыстрее давай. Без жалостливых и заупокойных разговоров. А конкретику. Как до такого додумалась? И чего хотела добиться?
Кристина огляделась, словно нас кто-то мог подслушать.
– Хорошо, что родители на работе, они бы не разрешили тебе говорить со мной про это. Я оделась
– Нечего меня с собой сравнивать. Я никогда ни от кого не требовала, чтобы со мной носились.
– Я лишь пытаюсь объяснить тебе про одиночество.
– Пока у тебя это не очень хорошо получается.
– Знаешь, Тоня, в жизни ты, оказывается, очень резкая.
– А кто говорил, что отвечать за свои поступки легко? Тебе ещё повезло, что Маркова тут нет. Так что можешь радоваться, что он пропал и может, теперь вообще никогда не найдется.
– Зачем ты так?
– Так что ты там говорила о правильности, любви и доброте?
– Я говорила про одиночество. Я приходила каждый день из школы и садилась за комп, чтобы забыть про эти стеклянные одиночки, ведь в интернете всё по-другому. Модные видеоблогеры рассказывают, как они варят сосиски, как причесываются, как надевают трусы, как играют в игры и как смотрят кино. И получалось так, что каждый день, просматривая их обычную, текущую жизнь, можно стать как бы её частью, а этот человек превратится в твоего друга. Очень хорошего, удобного друга, который просто есть, и ничего не просит взамен. Только все, кого я видела, мне не нравились. Они болтали всякие глупости и несмешно шутили. А Петров, он совсем другой. Он умеет разглядеть хорошее и красивое.
А потом я нашла вас. Ты, наверное, не помнишь, мы стояли в столовой за едой, и кто-то из одиннадцатого вытолкал меня из очереди и влез впереди, а ты вступилась. И мне стало очень интересно, почему ты такая уверенная в себе, независимая, добрая, но всё равно одинокая. Тогда я стала за тобой наблюдать. И увидела, как люди сами к тебе тянулись, а ты всех отшивала. Закрывалась и отгораживалась.
– Никого я не отшивала.
– Ты просто сама этого не замечала. Поэтому я пришла к тебе в ВК и подружилась.
И, знаешь, я поняла, почему ты держишь себя со всеми так холодно и жёстко. Потому что на самом деле, слишком восприимчивая, но ранимая и горячая. Такой человек от сильных эмоций может запросто сгореть. Так что твой мозг сам решил оградить сердце от волнений, привязать к нему веревку и повесить камень.
– Я тебе и про камень говорила?
– её чрезмерная откровенность смущала и злила одновременно. Но сказать, что она меня не знает, язык не повернулся.
– Я думала, что ты крутая, потому что научилась справляться с собой, а я нет. После тебя я подружилась с Герасимовым. Случайно услышала в школе разговор. К нему подошла Агеева и что-то сказала, а он ей в ответ: "потому что с ходячими куклами я не встречаюсь". И он так грубо и прямо послал её, а она же принцесса, звезда, ну, ты знаешь.