Дети Силаны. Паук из Башни
Шрифт:
Тишина служила мне ответом, те немногие, что слушали эту речь, испарились.
– Рядовой Абрахамэ, вы знаете, что делать, если враг вновь попытается пересечь Аструбский мост?
– Да, тан полковник! Я дождусь максимального скопления врага на мосту и взорву его к чертям собачьим!
– Вы отличный солдат, рядовой, повышаю вас в звании до ефрейтора. Если переживете эту ночь, станете сержантом!
– Служу Мескии!
– Выдвигаемся!
Длинная колонна больших грузовых стимеров проехала через все Дно с востока на запад, минуя пустую площадь Императорских Ям и слегка изгибаясь, чтобы не приближаться к мрачному темному силуэту Эммерфельта. Ни единой живой души, трущобы будто вымерли, хотя я кожей ощущал зудящий страх, переполняющий их. Мы выбрались к Башенному мосту, одному из трех, соединявших Дно со Стадфордом. Нам не чинили препятствий, мост попросту не охранялся. Если бы не дыры
Попав в Стадфорд, мы как будто очутились в ином мире. Вблизи Башенного моста улицы пусты, но, продвигаясь в западную часть, мы видели все больше и больше обеспокоенных горожан. Они объединялись посреди улиц и на площадях, громко обсуждая происходящее. То были не бунтари, не революционеры, а просто испуганные подданные его величества, которые потеряли сон из-за ночного неба, осветленного заревом далекого пожара, и из-за нестихающего грохота выстрелов. Появление колонны в сопровождении солдат они воспринимали по-разному, некоторые радостно кричали, что вот, защитники спешат для усмирения беспорядков, скоро все благополучно закончится, а иные, узнавая алые мундиры колониальной армии, которых в метрополии вообще быть не должно, подозревали недоброе. Нет ужаса страшнее, чем массовое предательство в рядах регулярной армии. Я приказал солдатам отвечать на любые вопросы односложно: роялисты, на усмирение бунтовщиков. Никаких подробностей! Ни слова больше! И все же Стадфорд казался тихим оазисом посреди бушующего огненного моря, не тронутый ни террористами, ни народными беспорядками.
На Кузнечном мосту мы вновь вернулись в реальность. Самый южный из всех мостов через Эстру, он считался последним, притом, что река текла с севера на юг. Однако же часто звался Первым мостом, ибо имя Последний мост укрепилось за самым первым и высоким по течению реки мостом. Парадокс. На Кузнечном нас ждала отлично укрепленная застава ош-зан-кай, снабженная передвижной бронированной башней с установленным на ней парометом. Пришлось остановить колонну за сотню метров от въезда на мост, чтобы ош-зан-кай не открыли огонь. Я знал, насколько однозначные и жесткие приказы получили бойцы. Я сам писал эти приказы, составляя план обороны города и подавления беспорядков. А еще я знал, что то были настоящие ош-зан-кай, потому что над Кузнечным не витало облако чужих мук, предсмертных страданий. На нем никого не убили. Видимо, по плану моего врага, ватага опьяневших от крови малдизцев должна была двинуться в Оливант после разорения Стадфорда, но само ее присутствие в относительной близости от Вершины стянуло бы к Кузнечному немалые силы защитников дворца, оставив северный оборонительный фронт без подкреплений. А то, что на севере города творился форменный кошмар, я нисколько не сомневался.
Я покинул кабину и, широко разведя руки в стороны, медленно пошел к заставе. Неприятно чувствовать на себе «взгляды» оружейных стволов, они щекочут. Вдвойне неприятно знать, что на спусковых крючках лежат пальцы солдат, не обученных промахиваться.
– Стоять! На месте! Именем Императора!
– Именем Императора опустить оружие! Я тоже могу играть в эту игру!
– Ты у нас на прицеле!
– Не «ты», а «благородный тан»! Властью Ночной Стражи, приказываю опустить оружие!
– Нет никакой Ночной Стражи! А даже если бы была, это не имело бы никакого значения! Все привилегии специальных служб отменены! Закон смутного времени! Готовьсь! Цельсь!
– Послушай, капитан, или кто ты там, у меня под рукой полторы с лишним тысячи злых и голодных солдат, которые уже порезали немало длинных свиней этой проклятой ночью! У них есть оружие, у них есть парометы и командиры! У них есть боевой маг, который готов пролить на твою каску огненный дождь по одному моему слову! При всем этом я стою и трачу время, чтобы в чем-то тебя убедить, а Старкрар полыхает! Освободи дорогу, иначе, клянусь, я прикончу тебя, и мне за это ничего не будет!
Вскоре колонна двинулась по святая святых мескийской столицы – Вершине. Именно в этой обители величественных дворцов и великих капиталов ковалась мощь империи. Не оружие, не наука, не магия, а экономика! Казначейство, Биржа, Банк Мескии. Говорят, наша держава может побеждать в войнах силой мощнейшей артиллерии, непобедимых флотов и неисчислимой пехотой, но лишь нашей экономике под силу победить в войне, которая еще даже не началась! И это верно, задавить будущего врага торговым эмбарго вполне в духе наших финансовых воротил. Казначейство укреплено не хуже Черепа-На-Костях, Банк Мескии похож на неприступный бастион, украшенный роскошной лепниной. Кошелек Императора в надежных руках.
Чем ближе к дворцу, тем легче двигаться. Защитники несли вахту на почтительном расстоянии от священной обители, врата Императорского парка защищали только Провожатые. Они-то как раз и стали непреодолимым препятствием для колонны. Вот кого ни запугать, ни переубедить, так что пришлось останавливаться и идти пешком. Нам троим, мне, Инчивалю и безупречному тану. Мы прошли по площади открыто, внимательно рассматривая громаду дворца, ощетинившуюся артиллерией и парометами противовоздушной модификации. Да, оборонительные сооружения такая же его часть, как величественные колонны и монументальные арки. В обычное время они скрыты за архитектурными элементами, но по приказу монарха обнажаются, словно клыки в пасти обозлившегося люпса.
Провожатые, гвардия Императора, набранная исключительно из представителей людского племени. В личных телохранителях монарха состоят только тэнкрисы, но гвардейцы – люди. Никогда и никак иначе. Набранные в сиротских приютах и воспитанные с малолетства в условиях, мало похожих на семейные, они являются оружием страшным и беспощадным в руках его величества. Ни один другой вид так не поддается ментальной муштре, как люди. Люпсы слишком импульсивны, они легко отвлекаются, авиаки не очень чувствительны к умственному внушению и слабоваты к тому же, дахорачи боятся темноты, поэтому бесполезны на войне, оок непостижимы, хинопсы неприкосновенны. Есть еще более полусотни мелких видов и народностей под общей мескийской крышей, но они ни в какое сравнение не идут с людьми. Провожатые – это воины, которые дерутся не на равных, они дерутся лучше и свирепее люпсов. Их умственный склад сызмальства настроен таким образом, что гвардейцы Императора исполняют любой приказ и в любых условиях. Страшны существа, не боящиеся смерти и не обсуждающие приказов, абсолютно верные, не имеющие собственной воли, но неотступно подчиняющиеся воле своего господина. Их боятся до дрожи, и не зря.
– Мы дети Луны, – возвестил я, снимая шлем, чтобы они лучше могли меня разглядеть, – и мы пришли просить убежища в доме нашего господина!
– Вы хотите воспользоваться правом убежища? – спросил глухим голосом Провожатый.
– Я только что об этом заявил.
– Входите в обитель его и будьте почтительны. Император всегда защищает своих подданных, будьте благодарны.
Право убежища – древняя традиция, по которой сюзерен обязывался давать приют всем вассалам в тяжелые времена. Потому наши предки и строили такие большие замки. Маленькую крепость оборонять легче, но что делать, если во время войны к тебе придут в поисках помощи сотен семь твоих последователей вместе с домочадцами и дружинами, у которых сожжены дома и уведен скот? Конечно, в наше время этим правом практически не пользуются, да и распространяется оно теперь только на тэнкрисов. Но зато каждый из нас имеет право требовать защиты Императора. Исключений быть не может.
Вскоре мы миновали парк и вошли в просторнейший холл, где помимо нас копошились примерно тысячи три знатнейших аристократов Мескии со слугами. Появление троих танов в военной форме привлекло некоторое внимание, потому что мужчин вокруг практически не было, только женщины, дети и подростки. Однако нас не узнавали. Мое изуродованное лицо пугало и отталкивало эстетствующую знать, гладко выбритый л’Калипса казался несуразным пришельцем, чье породистое лицо словно стало всем чужим, а Инчиваль слишком малоизвестен в свете и алый мундир в столице прежде не надевал.
Три сотни дворцовых слуг, благодаря отменному профессионализму, успевали заниматься обустройством все прибывающих и прибывающих тэнкрисов. Руководил приемной группой ключник Императорского дворца древний коракси Брадок Тульперин, ворон с тусклым оперением и потрескавшимся, хоть и навощенным клювом. К нему я и подошел, попутно оттеснив какую-то молодую тани. Она уже собралась поинтересоваться в холодной учтивой манере, что я смею себе позволять, но, взглянув в мое лицо, быстро попятилась, сжимая рот рукой. Ужас и отвращение читал я в ее эмоциях.