Дети смотрителей слонов
Шрифт:
У нас с Тильте есть одно духовное упражнение, на которое мы наткнулись, изучая в библиотеке Финё адвайта-веданту. Адвайта-веданта — это высшая ступень индуизма, его лучшая команда и ответ футбольной команде «Финё Олл Старз», если вы понимаете, о чём я говорю. Упражнение это состоит в том, что ты спрашиваешь самого себя, кто ты такой есть. И когда ты сам себе даёшь ответ, например, говоришь, я — Питер Финё, ростом сто пятьдесят пять сантиметров, весом сорок семь килограммов, размер бутс тридцать девять, то ты смотришь на этот ответ и спрашиваешь себя, передаёт ли он твою внутреннюю сущность, а если нет, то продолжаешь задавать уточняющие,
Мы с Тильте частенько играем в такую игру, когда нам приходится что-нибудь делать вместе, и окружающие при этом ничего не подозревают. Вот и сейчас тоже. Аккуратно расставляя чемоданы Синдбада, мы спрашиваем самих себя, кто же это их расставляет, и когда мы заканчиваем, мы делаем паузу — эту часть упражнения, говорят, настоятельно рекомендовал Рамана Махариши, который, если следовать широко распространённому на Финё мнению, был духовным тяжеловесом. Так вот, как раз когда ты стоишь, тяжело дышишь и одновременно почиваешь на лаврах, окружающая действительность уже почти незаметна, а дверь оказывается совсем рядом.
И вот мы с Тильте стоим, на лбу выступил пот, за спиной у нас космический корабль Бермуды, и мы, обратившись внутрь себя, бросаем взгляд на другую сторону Рыночной площади Северной Гавани. Там обосновался крупный игрок ведущих бирж мира — финансовая компания «Банк Финё».
Наши головы одновременно посещает одна мысль. Тут нет ничего необычного, как я уже говорил: когда начинаешь великое духовное странствие внутрь себя, очень часто наталкиваешься на какую-нибудь идею. В идеале следует отрешиться от самой идеи и постараться понять, откуда она пришла. Но эта идея так хороша, а сложившаяся ситуация — это я вынужден признать — несколько напряжённая, поэтому я засовываю голову в машину.
— Гитте, — говорю я. — Мы обещали маме с папой оплатить один их долг.
— Наверное, за аренду банковской ячейки, — говорит Гитте. — Их ячейки. Но сегодня между прочим воскресенье.
Гитте — дама решительная. Если задуматься о том, что она управляющий Банком Финё, руководит ашрамом, мужем и тремя сыновьями, которые входят в основной состав команды Финё по гандболу, выделяясь среди других своими неандертальскими манерами, то, может быть, даже мало сказать, что решительная. Одно ясно — если Гитте по причине воскресенья не захочет сдвинуться с места, потребуется подъёмный кран.
Кран материализуется в виде Тильте, чья голова тоже появляется в окне.
— Гитте. — говорит Тильте, — а я-то надеялась, что в этом мире есть хоть что-то вечное. Во-первых, вселенское сострадание. А во-вторых, неустанная забота Банка Финё о своих клиентах.
Входная дверь банка закрыта на два замка, к тому же Гитте приходится отключать сигнализацию, банк, разумеется, подключён к Охранному агентству Финё — это обнадёживает, в случае попытки ограбления клиенты и персонал могут не беспокоиться, спасатель Джон в своих сапогах ядовитого цвета и в сопровождении Графа Дракулы будет на месте не позже чем через три четверти часа.
Банковские ячейки находятся в специальном отсеке величиной с больничный лифт, и дверь в него открывается бесшумно, похоже, в ней пневмодемпфер. Гитте не зажигает свет, наверное, чтобы жители соседних домов не начали беспокоиться — в отличие от нас, жителей города Финё, обитатели Северной Гавани, по слухам, довольно пугливы, — но света от уличных фонарей всем достаточно.
В банке можно арендовать ячейки разного размера, есть такие, в которых с лёгкостью может поместиться чья-нибудь тёща, а в другие с трудом можно втиснуть коробочку с обручальными кольцами. Ячейка, которую сейчас открывает Гитте, размером с иллюстрированную Библию для детей. Я засовываю руку внутрь и нащупываю нечто узкое и твёрдое, упакованное в полиэтиленовый пакет, стянутый резинками.
Снаружи нас с нетерпением ждут наши ближние. И тем не менее Гитте не торопится, она хочет нам что-то сказать.
— Как дела у мамы и папы на Ла Гомере?
— Прекрасно, — отвечаю я. — Жаркое солнце, ледяные коктейли «Маргарита», прогулки босиком вдоль моря.
— Наверное, это здорово. Уехать от всего. Мы все так загружены. И ваши родители тоже.
С Гитте Грисантемум мы знакомы всю жизнь, но прежде нам не доводилось видеть её такой. На мгновение всё затихает. Но не надо недооценивать тишину.
— Банк, — говорит она. — Ашрам. Семья. Это нелегко…
Для трёх сыновей Гитте забивать голы всё равно что дышать. Но на всех троих сыплются, как конфетти, предупреждения и удаления с поля, их игра похожа на участие в вооружённом конфликте, и я никогда не мог понять, почему так — ведь они выросли с йогой, промыванием кишечника и развешанными по стенам картинками, изображающими богов со слоновьими хоботами. Но вот сейчас становится заметно то, чего я раньше не видел, — в Гитте постепенно проступает её внутренний слон. И мне приходит в голову мысль, что один смотритель слонов может узнать другого: возможно, Гитте чувствует родственную душу в наших родителях.
Она хочет сказать что-то ещё, но почему-то останавливается. И закрывает дверь отсека с банковскими ячейками.
Мы едем на юг, из Северной Гавани и через Северные песчаники — это гигантская заросшая дюна с круто спускающимися к воде склонами, и трудно поверить, что мы в Дании, да мы и вправду не совсем в Дании — мы на Финё.
Не знаю, доводилось ли вам находиться в одной машине с духовными лидерами, представляющими разные религии, думаю, вряд ли, потому что обычно такие выдающиеся личности готовы на всё, лишь бы быть подальше друг от друга, и скажу вам по правде, что ничего приятного в этом нет. Синдбад, Гитте Грисантемум, Свен-Хельге и их спутники до сих пор не обменялись ни словом, более того, каждый из них делает вид, что остальных не существует, а такое поведение не способствует созданию хорошей атмосферы в замкнутом пространстве автомобиля Бермуды.
Но тут Тильте придумывает один трюк, чтобы как-то развеять тягостное настроение. В том месте, где дорога подходит к самому краю обрыва и где у нас с правой стороны оказывается пропасть, а далеко внизу, в пятидесяти метрах под нами, виднеются барашки прибоя, — в этом самом месте Тильте, наклонившись к Бермуде, хватает руль и резко поворачивает его вправо, так что катафалк оказывается у самого ограждения дороги — на пути к бездне.
Ограждение дороги такое низкое, что, похоже, оно тут поставлено просто для смеха, и мы чуть было не задеваем его, когда Тильте опять поворачивает руль — и машина снова на дороге.